Кошмар на улице Вязов

Окаменел навек в устах бойца атаки клич.
Здесь о войне травою тихо зарастает память.
Замшелый постамент, кровавой раною – кирпич.
Лишь помнит мертвый всё, войною опаленный, камень.

Бетон трухой осыпался со склоненных знамен,
И, на когда-то крашенных под мрамор кистью плитах,
Не разобрать уже затертых временем имен,
Тех, заслужили жизнью кто быть в золоте отлиты.

Помыслить страшно! Господи, да сколько ж было их,
Бездумно брошенных бездарными в войны горнило,
В распыл врагу...

Поздний вечер. На улицах людно.
Лето в нас разбудило азарт,
И живем мы в преддверии чуда,
Встречным пристально глядя в глаза.

Сколько юных беспечных подруг
С нежной солнцем раскрашенной кожей
Свел сюда ослепительный Юг,
Обнажив соблазнительность ножек?..

Как спокойно магнитят они
Похотливые пылкие взгляды?..
Кто-то их уже гладит в тени,
Одолжив у платана прохлады.

Может он свое счастье нашел,
Или только усладу на вечер:
Все равно, это так хорошо -
Обнимать обнаженные плечи...

Черепицей краснеет крыш,
На фасадах домов цветы.
Мой невыдуманный Париж, -
Воплощенье моей мечты.

Здесь на перекрестке времен
Отпечатаны судеб следы.
Город этот навек обречен
Жизнь любить и не ведать беды.

Воздух Парижа меня пьянил,
Вдохновлял и сводил с ума.
Я по улицам этим уже ходил
В раннем детстве, читая Дюма.

Вот бы времени вопреки,
Крутануть веков колесо.
Повстречать на набережной реки
Пикассо и Марселя Марсо.

Может быть в предрассветном тумане,
Отрешенно взирая...

Любовь прошла,
и сердце замолчало
ты посчитал-
конец. Тебя не стало...

Кошмар, какой,
а жизнь она прекрасна,
душа, постой,
всё это так ужасно,
пусть ошибусь,
начну опять сначала,
и удивлюсь
у нового причала,
а за спиной
растёт чудная сила,
ответ простой,
любовь даёт нам крылья.
Не торопись
сводить, ты, с жизнью счёты,
живи, люби.
Ещё пожить охота.

Снова осень на улице осень,
снова листья лежат на асфальте,
разукрасив его в золотое.
Снова холодно нам и сыро.
Дождь на голову сеет зерна мокрые.
Снова осень на улице осень,
и еще один год улетает,
и становимся мы взрослее,
в осень жизни своей поспешаем.
Ах, как жаль этот год прекрасный,
год счастливый, мой год двадцать пятый.

Каждую ночь – кошмар
Изо дня в день – бред
Кто Вас сюда звал?
Вы для меня – плен.
Я не хочу жить
Так, как хочется Вам.
Я не хочу быть
Приманкой Вашим врагам.
Как птица в клетке златой,
Я петь уже не смогу.
Я жизни хочу другой,
Иначе я просто умру.
Прошу Вас, меня отпустить,
Чтоб только на встречу судьбе,
Могла я свободно плыть,
Как лодка по горной реке.

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...

Вновь на засыпанном листвой
просторе улиц предрассветных
гуляет ветер озорной
в парче из листьев разноцветных.

Но встанет дворник, примет душ:
холодный, чтобы сон наружу,
и выйдет в мир просторных луж,
и беспорядок весь нарушит:

сметет упавшие листы,
шагая буднично и чинно.
И станут улицы чисты,
но будет грустно и обидно,

что этот разноцветный рай
с его прощальной красотою,
увидев, тут же подметай
неторопливою метлою.

А после, осенью пленен,
упрямо смешивая...

В далёком тихом городке
Живёшь в заботах и тревогах,
Не вспоминая обо мне, -
В твой сон приходит другой кто-то.
Идёшь вечернею порой
По зимней улице пустынной,
В чьей-то руке твоя ладонь
И ты кому-то шепчешь: - "Милый..."
А снег летит, летит, летит,
С январьской вьюгой резвится.
А снег кружит, кружит, кружит
В мои ресницы он садится.
Счастливый свет далёких глаз
В хрустальных льдинках отражает,
И сквозь метель в вечерний час
Твой образ в сердце оживает.
Вновь вспоминаю я тебя...

Захлопнула дверь и ушла навсегда.
Сегодня не плакала и не кричала.
Ты, может быть, даже не понял сначала,
Да только она не вернулась тогда.

Ты думал, не выдержит, думал, сорвется,
И огненным шаром ворвется в твой дом.
Ты все это понял не сразу, потом…
Она не вернется, уже не вернется.

Ты помнил ее, помнил запах волос,
Ты помнил… но ей было этого мало.
Она в этот раз ничего не сказала,
А просто пустила всю жизнь под откос.

Ты думал, что, может, однажды проснешься,
Что все лишь...