Кошачих

Спит под окошком толстый кот.
Спиной прижавшись к батарее,
Набив сосисками живот,
В своем раю кошачьем млеет.

Мой полуперс, полуникто,
Смесь неопознанной породы
Бурчит набитым животом,
Назло превратностям погоды.

Колючей варежкой метель
Людей щекочет сквозь одежду,
А кот с сосиской в животе
Мурчит, потягиваясь нежно.

Пусть холод окна расписал,
В квартире свет и батарея.
И - наилучшее из сал
И мяс - Сосиска-котогрея.

Тепло спине и животу,
Тепло ушам, хвосту и лапам...

Ах, какая Блудница гуляла со мной!
Называл ее с гордостью Supper Звездой!Ах, какая развратница спала со мной,
Посчитал, по наивности, дурень, - Любовь!

Эта Женщина, блин(!), повязала меня,
Завязав - развязала узлы, не трубя...

Предложил я ей руку и сердце, дурной…
Отвечала лукаво: - Не уж то - Любовь?

Опуститесь на землю, любовник-герой,
Вместо вас извиваться здесь мог бы другой!

Предлагаю испить нам друг друга до дна,
И направиться «голым» на поиск руна...

Осмотрите себя...

Кот Матрос упал с балкона,
Где весь день на солнце дрых.
(Много спать - вполне законно,
Если есть за четверых)

Приземлился очень мягко
На подстриженный газон,
Подскочил и громко мявкнул:
- Мол, какой ужасный сон!

Что, мол, спал и тихо муркал,
А потом об землю: - Хрясь!
И теперь в зубах окурки
И на белой шерсти грязь.

Оглянулся для порядка,
Пшикнул как дырявый шар:
Сверху - небо, снизу - грядка,
А вокруг сплошной кошмар!

По-шпионски, по-пластунски...

Подошел ко мне лемур,
И сказал тихонько:
- Мур,Не смотри, что я взъерошен
И, порой, немного хмур.

Я с утра сегодня вял
Потому, что плохо спал,
И теперь моя улыбка -
Не улыбка, а оскал.

Ты напрасно не серчай,
А попей-ка лучше чай,
Ну а мне налей сметанки,
Я ж не волк Тамбовский, чай.

- Непонятный ты, лемур,
Очень хитрый твой прищур.
Я уверен, что лемуры
Не умеют делать: - Мур.

Эй, зверушка странный, слышь,
Может ты большая мышь?
Или может уж болотный,
Или же ушастый...

Знакомая девчонка есть одна,
В высотном доме у дороги.
Пройти мимо её окна
Я не могу, немеют ноги.

Когда я взгляд её ловлю,
Не знаю, что я говорю.
Стою и чушь мелю как пень,
О том, какой сегодня день.

Я чушь мелю в отчаянии,
Позорюсь на весь белый свет.
Боюсь неловкого молчания,
Страшней его на свете нет.

Но вы понять меня должны,
Ведь нету в том моей вины.
Перед такою красотой,
Как не проститься с головой.

Её глаза чисты как небо,
Зрачки её черны как тьма.
И где бы я...

Ободрала Любка
По углам обои:
Лапушки-подушки,
Иглы-коготки.
С мордочкой смешною
Лапкой ухо моет,
Спутала глупышка
Нитки и мотки.
После вкусной рыбки,
Облизнувшись сладко,
Спала на коленях,
Лапкой глаз прикрыв.
И во сне кошачьем
Вздрагивают лапки,
Снится сон Любашке,
Видимо, про крыс.

Нет более загадочных существ,
А нам и невдомек, что эти милые созданья,
В отличие от нас от всех,
Уже давно познали тайну мирозданья

И пусть невежды говорят про них,
Пусть шлейф клеймений тянется давно,
Их не волнует мнение других
Им все равно, им все равно

И вот, сама, не знаю почему
Стою у врат кошачьего чертога
Они идут ко мне по одному,
Взирая на меня глазами Бога

Ночь на город опустилась
по-кошачьи, осторожно.
Своего она добилась.
Что казалось многосложным,
Превратилось постепенно
в стаю мыслей-мотыльков.
Ночь их ловит вдохновенно
И читает без очков.
Вот, попался новый бражник, -
Всем знакомый мотылек.
Мысль о том, что пуст бумажник,
День зарплаты ж так далек.
Дум наивных, легкокрылых,
Наловила ночь сполна.
В сон летать их отпустила,
Но осталась лишь одна.
Мысль о главном, добром, вечном
Бьется о стекло души.
Проживет она, конечно...

С небес упали холода.
Трепещет желтый лист на ветке.
В реке - свинцовая вода.
В дубках резвятся сеголетки.

Дымок горящего жнивья,
Крылом молочным застит поле.
Давно простыл след соловья.
Хрипеть зимой – воронья доля.

Редеет звуков пелена.
Откашлял трактор в поле чистом.
Крадется лесом тишина,
Под гомон пьяных трактористов.

Упав в рюмашку, зАпил шмель -
Остатки сладки, что у донца.
В усах шмелёвых бродит хмель.
Уж за бугор мостится солнце -

Облило мраком дерева,
Монетой...

В какие ткани ни облечь их,
Всё будет холодно и скупо,
Пока испытывать тоску по
Рукам устанут эти плечи.


Единорог и скорпион

Невыносимо падать с высоты
И разбивать стеклянное лицо
На миллионы лиц, а значит ты,
Осколками поранив колесо,
Отстанешь по дороге, и дорог
Уже не будет в сторону твою,
Где раскололся мой единорог
В серебряную рыбью чешую
И стеклышки не сотканных одежд
Для наших неродившихся детей.

Ту грушу, что сегодня не доешь,
Отдай. Мне будет сладко в темноте...