Корни деревьев

Хоть Иван ещё и сам
Был здоров не по летам,
Но хозяйство всё хирело –
Дырка тут, прореха там.

У него мечта была:
Как поправить бы дела…
Тут большой базар случился
У соседнего села.

Был Ванюша огорчён,
Что торговле не учён.
На базар Илью отправил –
Разузнать: чего-почём?

Взяв за ноги двух менял
Денег в долг Илья «занял».
Враз хватило на хозяйство,
Да ещё купил коня.

Плёткой норов укротил,
Сахарочком угостил,
Потрепал слегка по холке
И – Кауркой окрестил.

Сделка вышла...

В старину лесорубы
молитвой себя осеняли...
Пред взмахом святым,.. —
топора...

...лесо - Повал

В страхе ветви сдвигая,..
Сосна издавала
безумно пронзительный,
длительный стон:
«___________...проникаешь ты,
бензо - Пила, в мое тело!..
Повыше корней.
Разрываешь ты связь вековую
с планетой...»
СТОН долгим был,.. —
в меру Пилы равнодушной...
СОСНА.
...в страхе мерно дрожала ветвями, —
вне слуха и памяти:
рядом и далее
Пилы стальные,
вгрызаясь в земные Тела,..
раздвигают...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

Вселенная – поехала и… встала
Меж этажами.
И молчит стреножено.
И я смеюсь, а сам смотрю тревожно
Как всё меж нами
намертво устало…

Как ты устала в толчее вокзала
С невыносимым бешеным ревнивцем.
И спрашиваться подвести ресницы
Как ты устала, боже, как устала…

Рвануться, крикнуть… получить пощечин…
и руки сжать холодные, как льдинки…
Но мост меж нами тонок и непрочен
И я не добегу до середины.

И два тяжелых неподвижных сердца
Утянут вниз – и мне не отвертеться.
И ты меня...

Нежный бриз переходящий в крик,
Рвет, в надрыве, ушные мембраны.
Впал в истерику хитрый старик,
Застучал скользкий дождь в барабаны.

Чем не выдался день октября?
Что с корнями коверкал деревья.
Значит, осень хвалили мы зря?
Не зимы ли торопишь преддверия?

Ты смотри,что творил нервный срыв,
Ты смотри на потеху агонии.
Не терпения ли лопнул нарыв?
Изрыгая и громом и молнией.

Чем обязаны дикой игрой?
Кто,опять, со стихией не в счете?
Ты кидаешь загадки порой,
Вводишь в хаос...

Бульбофиллум Фрости не такой уж простенький, это орхидея - карликовый эпифит маленького ростика. Оливково-зеленые лепестки в темно-бурых пятнах с цветными бородавками смотрятся неприглядно. Короткий цветонос торчит, как толстый нос. Цветочная губа - пурпурная и согнута назад, может померещиться, что цветы кричат. Растут Фрости, где пустили корешки: на дереве или лиане, но, можно и дома в глиняный горшок посадить. А лучше, пусть Фрости цветут, где в природе корни пускают и, радуя всех красотой...

Будем дышать в унисон
Переплетаясь корнями и кроною
Деревом станем одним.

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...

По звенящей цели ветра наугад
Раскрывая ветви в солнечный погляд.
Набухали почки, по стволу слова--
Милая берёза, я люблю тебя.

Зашумели кроны радостью подруг,
Заалел восходом вёсен новых круг.
И смолой янтарной ветви окропив.
По безмолвным станам зазвенел мотив.

О широком поле в сладостной судьбе,
О тропе безмолвья, шёпота к реке,
О бескрайних токах, что душа вершит,
Наливаясь соком солнечных вершин.

И ожили корни, в землю глубоко
Потянулись нервы дерева легко.
В равновеье...