Колбасу

Уехала и бросила.
А как любила…
Так, верно, может только женщина любить!
Причёсывала, гладила, кормила…
И как кормила! Век мне не забыть!

И вот совсем один. Без дома и без ласки.
Да, двор родной, но мне хоть волком вой…
Построить что ли мне её соседке глазки –
Вдруг соблазнится и возьмёт к себе домой?

Скажу ей тихо «Муррр» и «Мяу», потрусь о ножки.
И обещающе ей загляну в глаза –
Готов забыть, что есть на белом свете кошки!
Ты лишь… возьми с собой… ты лишь… люби меня...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

В небе сером и пугливом,
Где осины луч дрожит,
Рыжий коршун над заливом
Как на привязи кружит.


Ночь приходит, налитая
Тайным вздохом и травой,
Он всю ночь во тьме летает:
То дозорный, то конвой.


Только ты его не бойся.
Пусть кружит – он лета ждет.
Не для нас он эти кольца
В низком воздухе плетет.


Пусть кружит… Никто не знает
Сколько нам еще кружить.
На ветру трава сгорает.
Да осины луч дрожит.


Так однажды в непогоду
Средь притихнувших болот
Грохнет выстрел...

Корове с добрыми глазами
Пожаловалась вдруг свинья:

«Не понимаю и не знаю --
Ну отчего ж несчастна я?
Не бессердечны эти люди,
Уж, коль тебя они так любят,
Но, почему-то, не меня?!
Мы, свиньи, много оставляем
Колбас, щетин, окорока.
И даже ножки наши варят.
Тебя же любят все века.
Неужто ж из-за молока?
Прости за то, что накипело,
Пусть до меня тебе нет дела!»

Корова доброю была,
Но тем утешить лишь смогла:

«Подружка, милая свинья,
В твоих словах нет укоризны.
Быть может...

Ты не нужна мне, зачем теперь-то, и знания и
прочая мура, я сплю и вижу сны, сопя, опять, и
не желаю, не хочу, не плачу, излились слёзы все,
«колбасю», реальность и действительность свою,
авось узнает, кто себя, пою, и нет прекрасного и
дива без конца, всему предел, и не послать гонца,
за новыми и старыми слезами, что окропят и что
омоют сами, пути, дорожки, тропы, и стремнины,
чтоб по карнизам мы прошли, лавины, нет, чтоб
нас и не задели, и проскочили мимо, сосульки, не
разбили...

Пилят лес… вашу мать!… пилят лес…
Ровно цепи ревут,
в плоть вгрызаясь раскосо…

Это слезы. И кровь. Каждый срез:
ампутация. Без наркоза.


И распластанно крона дрожит…
слепо водит ветвями…
с ума… или сдуру…

слишком быстро вокруг
замедляется жизнь…
и уходит — в макулатуру…


И как воины гибнут в строю,
так одна за другой погибают осины.

И я весь сейчас состою
из орущей взахлеб
золотой древесины!!…


Колбаса на газетке. Огурчики. Квас.
И законный борщец. В...

Таганрог, вокзал, ожидание электрички, два бом-
жа (он и она) по привычке разговаривают о жиз-
ни, как будто и не выпадали из её обоймы, (реки
пойма или залив всё как дельта и омега, ведро
слив ,по цене той, что нужно или так казалось,
натужно, где его нега? в прошлой жизни), пред-
лагает пойти в кино, а она в ответ, всё равно,
я не смотрю кино, там та же жизнь, разводит
руками, как бы говоря всем нам, смотрите сами
вдали передвигаясь в пляске пирата, больной хо-
реей, (был когда...

Попил красителя из ягод,
заел бумажной колбасой,
купил кулончик, с виду – яхонт,
стекляшку с витою лозой.

Намылился к девчонке парень,
живёт на 5-м ВСО,
в общаге, не девчонка – пламень,
влюбился парень, ждут его.

Из комнаты своих подружек
она толкнула погулять,
винцо поставила на ужин,
на ранний ужин, ровно в пять.

Обсудят планы, перспективы
и поцелуются раз сто,
раз сто услышит «знаешь, милый»
«кто лучше всех?» - известно, кто…

Судьба. Судьбу не выбирают.
Сама назначит...

Согнул он стрелку, как ногу, искал занозу, загнал
в стопу, секунду, и посеял, а время всё идёт, разв-
еял, разбросал, мгновенья и жизнь прошла, отку-
шал, ................., знать дорог золотник, (и мал), игру-
шек пляс, свидание со светом, закончилось, адьёс
с приветом. Мораль сей басни такова, вселенную
спасаем в голове своей, а пол в прихожей не пок-
расим, зачем нам это, мир колбасим.

Крутится-вертится их барабан.
Крутит болванка, крутит болван.
Как же халяву охота срубить,
Как же охота вдруг завопить:

«ПрЕзенты в студию!» - вот он, оргазм!
Как задолбал уже этот маразм:
Хам Якубович, премьер дураков,
Девки, что кубики крутят у слов.

«А что мы решаем?» Никто не в курсАх.
Да всё решено уж. Но есть колбаса,
И выпивка тоже, торты, конфетти...
Чего ещё надо — пожри и крути.

И крутят, и жрут, о вопросе забыв.
«ПрЕзенты в студию!» - вот их позыв...