Коко шанель бы содрогнулась

Твоей Душой мне Луч на чашу* послан был.
И… содрогнулась равносущностью Душа.
Я вместо трёх цветов увидела всю радугу на Небе.
Достоинства полна, неопаляющим Огнем дыша,
Пронзила Ты насквозь меня…
Печать сорвав с Надземного решения.
И Белых всадников Гора в себе сокрыла…
Со мною рядом встала Ты – воленьем Белого Луча!
Дева Огня! Твой белый конь копытом роет землю,
Алмазно замыкая Путь.
Мой Путь – кончается Тобой…
В Тебя по капле я себя переливаю…
В Небесных битвах и в мистериях...

Реставрация смерти

Содрогнулась душа только раз,
Но осело внутри напряженье.
Электричество будто алмаз
Режет странное изображенье.

Покачнулся престольный штатив,
И в просеянном безднами свете,
Раздвоясь, мировой объектив
Смерть представил на фотокассете.

Распадается белый овал,
Если хроника дня оживает,
А едва освещается зал --
Он горит и людей убивает.

Фауст, помнишь иные миры,
Те ж меловые тусклые маски,
Щедро все окупились дары,
Мыши с писком порхают из ряски.

Я...

Я был в саду, когда Он там молился,
Просил ту чашу мимо пронести.
Казалось, каждый миг часами длился,
Но звон мечей нам звуки донесли.

И всех раздвинув, выходя вперёд,
Ведя толпу солдат за собой следом,
Свой подлый поцелуй Искариот
Запечатлел на Лике Его Светлом!

Я с Ним тогда душою был, не телом.
Был на суде позорном до утра.
Поддержку малую узреть хотел Он,
Но видел отречение Петра!

Никто не знал, но это Он предвидел.
И вот на пятый день всего,
Хоть никого Он не обидел...

А знаете под тяжестью какою наклонилась ось Земли? -
Тяжестью отсутствия Любви.
Не знают здесь Любви.
Ее же слабые оттенки здесь перемешаны с золой.
Когда же люди приносят друг другу дары -
То из расчета, иль из необходимости,
Еще из страха, но не из Любви.
Всё на весах страстишек Эго измеряется сначала.
Потом украдкой совершается,
Иль нагло-хищнически у жизни вырывается
Право самца – властвовать и разделять.
Искусством здесь - тщеславие называется.
Наукою – господство над естеством...

На улицах пусто, народ весь по норкам,
По клеточкам серых домов.
День пасмурно свеж… а на сердце, так горько!
За то, что наш мир не здоров.

Терзает всех нас, обитателей мира,
Его основная болезнь –
Невежества мрак и душевные дыры.
И хочется не околеть

От боли и горечи за безобразие.
Взошедшее споро на трон,
Всё вкруг извалявшее в ржавой заразе,
Так гадко, что просится – стон…

И в пику такому безумию чёрному
Мечтается душу отмыть -
До блеска!.. уже надоело до чёртиков...

Только один день!
Да ты был прав , милый!
Только один день
Нам судьба подарила.
Только один шанс
Сблизиться и проститься!
Ты не забудешь глаз
В черных немых ресницах.
И не нужны слова
Пусть содрогнулись души.
Только один день
Другого уже не нужно...

Какая тонкая любовь… слезинкою прозрачной в янтаре,
Дождинкой на ресницах и певчей птицей на устах.
Какая странная любовь… в ней так же много Бога,
Как мало человека…
Все реки повернулись вспять,
Все горы пали ниц, долины воспарили ввысь,
Лучи сомкнулись, как содрогнулись и долго улыбнулись Небеса…
Сошла божественная Красота и отразилася в сердцах.
Так перейдён же нами прах, и блики Вечности в глазах.
Так, два сосуда, сообщаясь, полнятся единой Влагой.
Любовь пришла… Любовь волит в...

Красы не боясь уронить
В перчатках, степенно -
А грязь лишь смогла оттенить
Какая вы Лена!

Снимать не устанет рука -
Так светите ярко.
А сколько с того молока
Получит доярка?

Как надо народ полюбить
В моменты упадка,
Чтоб к празднику так накрутить
На все шоколадки.

О рыбе вообще не мечтай -
Поймаешь — на блюде.
У нас на прилавке минтай
Был выкормлен грудью.

Вот что за таинственный пул -
С какой вдруг японы -
По триста процентов загнул
На горе-сматрфоны?

А бизнес...

Обыкновенное летнее утро.
Город пробудился ото сна.
А перед Вовкой проплывает смутно
Парад у вечного огня.

Бьют барабаны, трубы звенят
Залпы орудий в небе гремят.
Люди застыли. Клятву дают,
Что павших на фронте в сардцах проннесут !
Что родине нашей будут верны !
Что не допустят смерча войны !...

Внезапно площадь опустела.
Воцарилась вокруг тишина.
И лиш Вовка стоин не смело
У пламени вечного огня.

К нему подошёл военный.
Очен старый. Вся грудь в орденах.
Рассказал он Вовке...

Три года назад, когда холодно было,
А на ветках поблекла сирень,
Как я предлагал ей куртку из кожи
В дождливый и пасмурный день.

В тот день я согрел и прижал её крепко
И молвил я вдруг не спеша
И губы её содрогнулись тихонько,
Перебивая внезапно меня.

Она мне сказала, что мы расстаемся,
Слово своё я домолвить не смог
И почувствовал я, будто холод по телу
Шел от рук и до кончиков ног.

Я бы согрел и прижал её крепко
И молвить хотел не спеша:
"О, родная, любимая Вика
Я люблю...