Клёны берёзы дубы

У лукоморья дуб с берёзой,
В совокуплении вдвоём,
Но вот беда поймал занозу,
Хоть это им и нипочём.
И не было бы симбиоза,
Ведь дуб силён при том торчок,
Стоит берёза в нужной позе,
Вонзил неё он свой сучок,

А дуб вдруг слаб стал, что ни то ни сё,
Берёзе это невдомёк.
Она себя всю тут ему несёт.
И ты читающий дружок,
Что думаешь теперь на этот счёт,
Представил ли себе видок?
Кто рифму точно подберёт,
И сказку басней назовёт.

Под листьями желтеющего клёна,
Под золотом природного сиянья
Воскресного осеннего сюжета,
Нарядного вокруг необычайно,
Стояла женщина - любви источник,
Манящий утолить собою жажду.

Давно в мечтах родник я этот жажду.
Неужто утолюсь под кроной клёна?
Неужто вот он истинный источник,
Что источает ауру сиянья,
Обворожительного так необычайно?
Какое волшебство сейчас сюжета!

Я повторюсь, что этого сюжета,
Помимо воли, года три как, жажду.
И очень тяжело необычайно,
Стоять поодаль...

Стоит дуб над Доном вековой,
А в него вселился образ такой…
Знать в гражданскую весной!
Казак расстался со своей головой.

Вот образ и вселился в этот дуб…
Напоминать внукам, что было тут!
Как братья головы рубали друг, другу…
В степях и в придонье по лугу.

Вода в Дону от крови алой была!
Вот такие в 18-20-х были дела…
Много казаков полегло в тех боях,
На своих донских, строевых конях!

Кто-то воевал за советскую власть…
Кто-то капитализм не желал менять!
Голов по рубали не...

За окном шумит машина,
У беседки, клёны стынут.
С них листву сняв, догола,
Осень их раздеть смогла.

По замёрзшей луже важно,
Голубь, грязный весь, идёт.
А под ним стеклом витражным,
Блестит гладкий, твёрдый лёд.

Прошла дама с чёрным псом,
Всем виляет он хвостом.
Скрипит где-то дверь натужно,
Словно стонет — смазать нужно.

Красномордый дядька толстый,
Машет в такт ходьбе руками.
Он спешит решать вопросы,
Занят — важными делами.

День обычный, городской,
Шум толпы — морской...

Там меж берёзок двух у клёна,
Ромашки пили свет луны.
Там околдован лес был словно,
Дарил он сказок сладких сны.

Там звёзды в небе до рассвета,
Испивши бархат мглы ночей.
Шептали, что мечты комета,
Летит меж ними в мир людей.

Там время мысли подчинялось,
Творила вера чудеса.
Тела не знали там усталость,
Лежит, там счастья полоса.

Нельзя иллюзии потрогать,
Над ними нет закона тел.
Не властна в них, запрета строгость,
И мир украсть их не сумел.

Там меж берёзок двух у клёна...

О чём шумишь кудрявой кроной,
В день непогожий, старый клён.
Что шепчешь ты, листвой зелёной,
Открытый всем, со всех сторон.

Открытый ты, не за забором,
Не под защитой крепких стен.
И буря, злых ветров напором,
Атаковав, взять хочет в плен.

Но крепок ствол, он жив и гибок,
Спружинив весь, он снова прям.
И не нужна поддачка скидок,
Тот, кто силён — тот встанет сам!

Не вечны и беда, и радость,
И есть у буйства бурь предел.
И те, кто тела прогнал слабость,
Душою выстоять сумел...

Там, где ветер клонит клён кудрявый,
Не гулять мне больше никогда.
Дань свою взяла судьба по праву,
Серебрятся на висках года.

Что щемишь душа во мне страдая,
О неспетом, том что не сбылось.
Не грусти, планида нам такая,
Вся она, вместилась в каплю рос.

Где же вы, угодники святые,
Что молчите в глубине икон.
Грешен я, в молитве с Ним на «ты» я,
Говорил и не ответил Он.

В небеса стремилось к Богу слово,
Но пропало в дымке облаков.
Не вернуться в прошлое мне снова,
На то воля...

Засохнет дуб, а с ним и вся дубрава,
Сгорит всё в синем пламене с державой,
Златая цепь проблемных жизни звеньев,
Исчезнет в смерти, в небытии забвенья.
Один лишь кот баюн, что в небылицах,
Воскреснут в купе, памятные лица,
Но дубу даже корни уж не в силах,
Помочь воспрянуть, снова возродиться,
Хотя все жёлуди, которых он оставил,
Дадут ростки, растущие без всяких правил.
Распад страны предопределён законом,
Народы тут не те, изменятся кордоны,
Сотрётся в памяти эпоха тех героев...

Осенний перелив дождя,
по струнам грусть опять играет.
и яркий всплеск, живой, огня,
то клен о лете вновь мечтает.

Белые березы
прислонились к ели.
Те как на параде
в темные шинели.

Снег летит и кружит
два часа осталось.
До начала года
где все начиналось.

Где все начиналось
где не обманули.
В белые постели
не пустили пули.

И на до военных
снимках пожелтели
Белые березы
темные шинели.