Китайский

В город наш приехала из Питера
Выставка уродов и людей.
Мы и прежде пострашнее видели:
В Интернете каждый божий день.
Вот вам чупакабры труп замученной,
А на самом деле – сдох койот.
Чучельник «под мухой» сделал чучело.
Поглядишь – и жуткий страх берет.
Чудище глазищи растаращило:
Просто линзы были велики.
С бодунища чучельник от ящера
В пасть койоту прицепил клыки.
Утром, встав с похмелища глубокого,
Спутал отраженья в зеркалах
И, губастым ртом слащаво чмокая,
Он койота выбрил в...

Туманы, как герольды, пред тобою.
Ветр развевает шелк знамен твоих.
Китайским тканям далеко до них.
Сияя лучезарною красою,
Гордиться, Осень, вправе ты собою.
Так император в ризах золотых
Обозревает ширь земель своих,
Благословляя люд десной рукою.
Луна - твой медный щит - блистает -
И каждый сноп на праздник приглашен,
Лампадою, как в алтаре, сияет.
Твой каждый шаг молитвой освящён.
На землю ветер медь листвы бросает -
То милостыню щедро дарит он.

Врубили тревогу, средь белого дня,
аж стёкла дрожат! - Власти ль хохот? -
Привет, от неё, мол, цените меня,
заботой о вас же, пусть, грохот,
пусть, в мирное время, но знать бы пора,
живём мы в тревожные даты...-
Народу — намёком...- жизнь, часто, игра,
но все мы, по оной, солдаты,
а это уже — обязательства чтить,
военной стези подготовку...-
Готов ли, Отчизне своей, ты служить?
Способен держать, всё ж, винтовку? -
С агрессором биться, чтоб в равном бою
( Но кто он, не ясно, по факту...

Ангел отправился в путь к берегам Альквалондэ,
Меч окровавленный сжав в посиневшей руке.
Стадо гиен семенит по следам мастодонта.
Дядя Серёжа купается в грязной реке.

Берег Стигийский хранят молодцы-крокодилы.
Цезарь стоит на Великой Китайской Стене.
Инков выводит на Трою ефрейтор Аттила.
Ленин и Маркс копошатся на чёрной луне.

Маг Карабас составляет последний лечебник.
Вглубь мирозданья вгрызается лютый масон...
Прячется в шкаф надоевший, ненужный учебник,
И начинается новый...

Мокнем, мокнем, под сюрреализмом, дал течь,
заделать нечем, разве, что обрубить, руки,
бур, бур, бур, бурим, прошли слой, агрессии,
и всякой депрессии, гагарины наших дней, как,
гагары, гарь, вытрем, накипь, сажу, золу, выметем,
тим, тим, тим, тим, взлетим, свобода, предрассудки,
в сторону, оккультизм, паралич, духа, худо, худо,
худо, художник, заложник, амбиций, мания величия
и все обличия,………………………………….
из детства, перепуган, бит.
- Где бита, где, где она?
- Тебе, зачем...

Прохладный вечер наступил,
И ветерок тревожит душу
Китайской флейтой с дивных гор.
Безмолвная жара осталась
За линией заката солнца, –
Скатилось с высоты за море,
И утонуло в глубине,
Оставив красную полоску
На близком, близком горизонте -
Могу рукой я дотянуться,
Большим пальцем провести,
Стереть последние следы
Ушедшего в безмолвье дня.
Пришла прохлада, день ушёл,
И радуюсь покою ночи…

Знакомством нашим на морском курорте,
Был озадачен сельский наш Бомонд.
С чего бы это вдруг колхозный зоотехник,
Стал выглядеть как Джеймс, который в смысле Бонд.

Когда ты вышла из волны могучей,
Я мог сравнить тебя лишь с Моникой Белуччи.
Звезда обложек глянца и гламура,
Под мышкой песик и подруга силиконовая дура.

Я спрятав тело под китайским адидасом,
В районе слыл не исправимым ловеласом.
А тут забыв слова от страха чуть не помер.
Не понял сам, как раздобыл мобильный номер...

В эту ночь нам точно не уснуть!
Эта ночь ломает все границы.
Этой ночью хочется блеснуть,
а не просто-напросто напиться.

Слушать поздравленья из Кремля
конституционного гаранта,
а потом со звоном хрусталя
хором передразнивать куранты.

Хочется салатный перебор
пробовать с отвагой самурайской,
а наевшись, выскочить во двор –
в грохот пиротехники китайской.

Пробурить сугробы головой,
и озябнуть в снежной поволоке,
и топтаться в пляске чумовой,
и охрипнуть после караоке...

Сегодняшней ночью
В Фучжоу сияет луна.

Там, в спальне далекой,
Любуется ею жена.

По маленьким детям
Меня охватила тоска -

Они о Чанъани
И думать не могут пока.

Легка, словно облако,
Ночью прическа жены,

И руки, как яшма,
Застыли в сиянье луны.

Когда же к окну
Подойдем мы в полуночный час

И в лунном сиянии
Высохнут слезы у нас?

Седой и легкий, как кожура чеснока —
мне дервиш встретился одинокий.
Он шел, пританцовывая.
Странный аксакал.

И вот еще странно: час пик —
а нет никого на дороге…


Разом смолк назойливый треп цикад.
И грохнулся на автобан в тишине
спелый желудь…

А старик, ей-богу, светился…
Если б не взгляд:
пронизывающий всё на свете…
Яркий взгляд. Но тяжелый.


Уважаемый отец! Здравствуйте…
Я вижу, вы не из этих мест…

Мы — не спеша, поздоровались…
И я сразу ощутил...