Картин

Я вспомнил, как когда-то
Однажды по весне,
(Не помню точной даты) –
Увидел я во сне:

Огромную колонну
Невидящих людей,
Идущих вниз по склону,
Долиною скорбей.

Звероподобный маршал
Ведёт колонны строй:
Идут слепые маршем
Под барабанный бой.

Закрыты плотно веки.
Звенит кимвалов медь. –
Духовные калеки
Идут, чтоб умереть.

Чеканя шаг к обрыву,
Спешат безумцы в ад;
Покорные призыву
Того, кто бъёт набат.

Проклятья извергают
Их лживые уста.
С обрыва вниз шагают...

Закат превращается в розовый дым,
И сердце смывается словно вода,
Стою и слежу за картиной, как сын,
И нет, не могу я найти слова.

И очень хочется уйти мне с ним за горизонт,
И хочется, чтоб я не оказался прав.
Как хочется не верить в этот страшный сон,
Забыть про все, винить себя и нрав.

Забыть про то, что сделала сегодня ты,
Забыть, оставив все, как было,
Забыть, оставив лишь с собой те дни,
Когда меня ты счастливо любила.

Теперь, когда сморю я сквозь года
И вспоминаю тот...

Любовь - абстрактная картина,
смотреть готов часами не неё..
Как пазл собираешь чувства воедино,
но как всегда кусочка не хватает одного..

Я потерял тебя навеки
В холодной веренице дней.
Твои глаза, ресницы, веки
Застыли в памяти моей.

Моя любовь, моя печаль,
Ко мне из снов приходишь ночью
И ускользая тенью в даль,
Мне разрываешь сердце в клочья.

Картины молодости бурной
Одна мелькают за другой,
Где ты была девчонкой юной,
Где я не с кем-то, а с тобой.

Ты возвращалась ниоткуда
И исчезала в никуда,
А я всё ждал тебя как чуда
Летели месяцы, года...

Но то - что было между нами,
Увы, не повториться вновь,
Мы...

Безумств моих стихи,
Скорей всего, плохи.
И я не отрицаю,
Что зря листы мараю.
Но ты как оплошал?:
Шесть строчек прочитал!


Холод, сырость, грязь, туман.
В это утро всё - обман.
Звуки тают, нарастая,
И рождаются, смолкая.
Сон ли в утро? Утро ль в сон?
Яви крик? Иль бреда стон?
Стон побуднего распятья,
Стон полночного проклятья.
Нынче всё не то, не так,
Не с чем сердцу биться в такт.
Не с чем биться, не с чем слиться,
Некому во мгле молиться.
Нечем стало дорожить,
Нечем...

Художник-ветер взял для творчества пастель,
Из лепестков изобразил в саду метель,
К небесной сини облаков добавил дым,
Померкнув, цвет её стал чуточку седым.

Земля под вишней словно в розовых тонах,
Такие снятся только в самых сладких снах.
А серебристый блеск воды, мазнув слегка,
В рябь превратило дуновенье ветерка.

На ветках слишком молода ещё листва -
В картине общей зелень видится едва.
Пейзаж весенний сделал нежною меня,
Я - просто отблеск на палитре светлой дня.

09.05...

В граде Минске голос Градского
в душу лез с киноэкрана.
Струны рвал герой Киндинова.
Был герой смертельно ранен.
Ранен чёрною изменой, срублен саблею-бедой,
Загулявший, запропавший
парень молодой.
Мир картины романтичный,
поэтически условный
Ты душой не принимала,
твоё сердце билось ровно.
Ну, а я впивался взглядом
в глубину киноэкрана,
Был с героем вместе, рядом,
был, как он, смертельно ранен.
Нервы, что ли, расшалились?
Но уж очень были схожи
Две судьбы: его с моею...

Время - щёлк… включен счётчик в такси,
Дальше - больше, проедешь - заплатишь.
На картину ложатся мазки,
Отойди… Там виднее, заплачешь…

И щелчок за щелчком – жизни путь
Отмеряется не в километрах.
Под колёса кидается грусть,
Холодок по спине гонит ветром…

Всюду Герника, прав Пикассо
И кубизм, на холсте, всепогодный,
Да и к маскам привыкло лицо…
Что, без них неуютно?.. в исподнем…

Соль дорог, километры-следы,
Набежало, натикало столько…
Шаг ложится мазком на холсты,
Только...

Родная сторона,ты так близка,
Мне каждая тропинка здесь знакома.
Картины детства вспоминаю и тоска,
По матери,по радостям родного дома,
Застыла слоем жгучего песка.

Осмеянный,покинутый навеки,
Заброшенный судьбою в этот мир,
Мучительно я поднимаю веки,
Вдыхая воздух,слыша звуки лир,
Я вижу кровью залитые реки.


Остановись вселенная на миг,
Границей стань простая бесконечность.
Жизнь отражается,её я вижу лик,
Замри во времени,застынь седая вечность,
И преклони пред разумом...

Жил царь, в неназваных веках
В местах, где не было писцов
В местах, где правил только страх,
Где черепа висели на шестах.
Там реки черные из крови,
Из крови люда и детей,
Там правил царь, нахмурив брови,
Царь прыти, бесов и теней.
Зов мудрости жестокого клинка,
Царя
Тянуло к власти постоянно,
Во сне хватался даже за ветра,
В том царстве жили с покаяньем.
Младые жертвой обливались,
Девчушки забивали скот,
Вместо воды все кровью умывались,
И с жаждой раскрывали рот.
Под каждым...