Капитан корабля

Белесым призраком – распластанная площадь,
Простуженный зеленый Эрмитаж…
Гранитный столп – магнит имперской мощи
И цокот на Дворцовой – экипаж.

На крыше высятся божеств кариатиды,
Они взирают из веков на нас,
Как капитаны кораблей из Атлантиды.
Льва мраморного вечный глаз.

Исакий реет в каменном проеме,
Сквозь снега пелену мерцает купол.
На небе – в млечном океане воли
Разлит палитрой свет – сон гулкий.

Нева балтийскою змеею белой
Застыла хрупко в ледяных изгибах;
Но...

Никогда не знакомьтесь с поэтами,
Не стремитесь к ним в гости летом, и
Не считайте их гениями – новаторами,
Вдруг окажутся они просто авторами.

Ничего у них вы не спрашивайте,
У поэтов жизнь- приукрашенная,
Они придумывают ее себе сами
Корабли у них с красными парусами.

Еще у любого поэта есть тайна,
Не дай Бог вам ее вскрыть случайно.
Не простят вас за это, а просто
Не попрощаются на перекрестке.

Никогда не встречайтесь с поэтами,
Не разгадывайте их души, ничего не советуйте...

Плывут облака...
Причал - горизонт...
Корабль
ждет капитана,
загулявшего в порту.

Нам бы взвесить, измерить и вычислить время,
серым бликам на пыли зеркальной верны...
Первым словом любовным снимается бремя-
тяжкий камень гранитный с усталой страны.
Воспевая весеннее, новое в жизни,
доедаем сомненья вчерашнего хлеб.
Раширяем границы сердечной отчизны,
открывая темницы реальности Мэб.
Усмиряем дыхание ревностной бури,
брызжет лавой вулканною язвенный гнев.
Нежно розовый цвет, исцеленный лазурью,
мягким светом мерцает в мечтах королев.
Радость к верному путнику...

Сквозь потоки воды,
На стекле застывшие,
Вижу хмурые сны,
Вижу сны неслышные.
На асфальте моря
С талой грязью смешаны.
Бросит здесь якоря
Мой корабль бешеный.
В стиле ритма non-stop
Мы летим, бессонные.
Вечно ждем поворот,
Только дни - синхронные...

Свирепствует пьеса морская,
На бреге взрываясь волной,
Бежит непроглядная стая
Посыльных стены дождевой.
Сверкают разряды огнива
Небесного, лязгает гром,
По всхолмленным яростным ливнем
Обширностям матовых волн.
Гудят ураганы и с ревом,
Крушат своды мачт кораблей,
Громят паруса под напором
Неистовства, сотней чертей
Спускаются к палубам суден,
В приплясе погибельных бурь,
И дьявольским выдохом будят
Штормов скалозубую хмурь.
Мчат черным наездником тучи
Над гневной материей...

Ни подружкам, ни знакомым, ни другим каким-то людям
Ты о нашем хрупком счастье никогда не говори!
Помолчи! Ведь ты же знаешь - путь к нему ужасно труден,
Но еще найти труднее свое счастие в любви!

Это будто через рифы провести корабль ночью
В свете бледных вспышек молний средь бушующей волны,
Чтобы в гавани чудесной, не разорванный бы в клочья,
Он нашел приют в объятьях заколдованной страны!

Не рассказывай о счастье, не нарушь обет молчанья!
Человеческая зависть буре бешенной сродни...

Стена, опять стена. И нет просвета.
В ней нет окна, и даже двери нет...
И я опять одна иду по свету.
Вопрос – один, но не найти ответ.

Любовь свою я где-то потеряла.
Пропажу не заметила, ушла.
Теперь хочу вернуть, но опоздала.
Вокруг – лишь темнота, немая мгла.

Зачем, зачем упрямо биться в стену?
Преграду эту не преодолеть.
Любовь не уколоть лекарством в вену.
И на корабль уплывший не успеть.

Очнись, зачем спасаешь ты надежду?
Зачем рисуешь солнце в темноте?
Тебя же просто...

Связало тишину узлом видений сонных
Крыло ночное, выползла наружу
Луна из черной преисподней
Полотна́ вселенской стужи,
И замерцал далеких солнц небесный караван,
Узорный ряд выстраивая статно
Созвездий, судьбоносный океан
Ложится на судьбу, пронзая воздух ватный
Холодною зарей, в пустыне бессловесной
Гуляли духи по градам и весям
Сказаний древних о победах ратных,
О государях-самодержцах, родом знатных,
Под облаками летописной пыли
Стирая грани вымысла и были.
Земля эта...

Бичуют капли зеркала размытых лужиц,
Нахмурив брови, пелену стянула высь,
Дробь водяная, нагнетая сырость, кружит,
Погодной хворью мысли задались.

В них отражение небесное – слезинкой,
В них поминание унылых кораблей
Туманов и испорченные снимки
Погожих дней, погожих, ясных дней.

И шепчет дождь мне что-то по секрету,
Роняет крохи стылой мокроты,
А в голове рождаются приметы
О том, да сем, в прострации воды.