Качается месяц

Я был безудержный художник.
И безупречный геометр,
Но мой таинственный треножник
Качал неукротимый ветр.

Мольберт неистово кренился.
И ты дрожала на ветру.
А я старался, я трудился...
То нарисую, то сотру.

Летели в небо капли краски,
Штрихуя образ на доске.
Твои сиреневые глазки
Куда-то вправо по щеке.

Луна тяжелая каталась,
И ветр то молк, то вновь визжать.
А ты, изящная, пыталась
От живописца убежать.

Куда с такой красивой кожей?!
Ах, как синеет при луне...
Твои...

Ты не знала, я думаю, мама, сын пришел в этот мир без погон,
Что родила тогда Атамана, он уедет однажды на Дон!
Неврологией здесь верховодить, на врага свою сотню ведя,
На привалах в бессрочном походе, струны сердца стихом теребя.
Весь в рубцах от отчаянных схваток, положив за чужое – своё,
Честным будет, до злата непадок, привнеся красоту в бытиё.
Ты к нему снова в осень приедешь, погостишь, от забот отдохнешь,
Седину и морщины заметишь, об отставке шутя, намекнешь.
Что пора мол, сынок...

Ты помнишь, как возле экранов
Сидят и «товарищ», и «сэр» -
Меж «листьев кленовых» Харламов
Мчит с надписью СССР.

В «ледовом побоище» драться
Вновь выпало и повезло –
Я помню, как цифра семнадцать
Зажглась на канадском табло.

А мы все кричим, что есть духа
И окна горят до утра.
Такая была заваруха –
Сражение, а не игра!

В том матче, бесстрашно и смело,
Рубиться ему довелось:
И слышать: - Молодчик, Валера!
И видеть канадскую злость.

Ты помнишь – он мчит через «ленту»
По...

Имеющую счастье разродиться
Спешу, как честный человек, предупредить,
А Вас - гинекологии сестрица,
Записку лично Носовой вручить.

Пока Вы мучались, мадам, по женской части,
Ваш муж-развратник время не терял...
Не приглашён, но будучи причастен,
Я в щёлочку за всем пронаблюдал!

Не знаю, на какие сбереженья,
Опять, верняк, убил кого-нибудь,
Ваш пьющий муж в день дочери рожденья
В отсутствие жены решил гульнуть.

В подъезде нашем густонаселённом
Ничто не ускользает от...

Оконце вечерком качалось –
по веленью сквозняка
пылинка сочная присталась,
прилегла подле меня…

И удалой судьба казалась –
этак думала она,
что с молодцом уже венчалась
и… прижалась, как смогла…

В обнимке ссуженной лежалось –
больно нежила она,
всё описать бралась усталость
и не пятилась строка…

В конце исписанной тетради –
лист изорван и не зря,
на нём ответы – чего ради
ожидали сего дня?!

Вновь серое утро настало, смертельно хотелося пива,
Но денег, увы, не хватало, засохнуть была перспектива!
Качаяся в кресле уныло, услышал он голос под ухом,
Судьба Пятачка прикатила и сжалилась, видно, над Пухом!
«Могу тебя выручить, Винни»,- в восторге пищал поросёнок,
«Добавлю, и сбегаешь в винный, с названьем созвучным «Спросонок!»
В карман его друг ткнулся носом, который медведь оттопырил,
И голос смешной и гундосый, надеждой наполнил квартиру.
«Ты чувствуешь, Пух, мою помощь? Тебе...

Бархатистой волной луг разлился,
Небо качая.
Чуть приобнял за плечи,
Свет янтарной луны.
Нехватает тебя,
Как деревьям листвы мне,
Чтобы ветер шептал о любви.
Серебром в лунном озере плещется,
Рыба ночная
Нежно тронул мой лик
Бриз холодной воды.
Нехватает тебя,
Как звезд небесам мне,
Чтоб путь осветить с высоты.

При ампутации любви страдаешь от фантомной боли.
Привычно держишь телефон всё время где-то под рукой.
И звук, похожий на звонок, тебя на миг лишает воли.
И влажен наволочки жар под раскалённою щекой.
Delete кромсает твой архив и сердце – тонкими пластами.
Острее скальпеля слова, к выздоровленью долог путь.
Как хорошо, что есть зима с её холодными бинтами -
до свадьбы ранка заживёт. Проходит всё когда-нибудь.

Любовный бриг пошёл ко дну, но сердце лёгкое не тонет -
тебя, как шлюпку на...

Я в твоих ладонях утонула,
Я в твоих ладонях ожила.
Но,позволь сказать,какое чудо
Этих рук прекрасная душа.

Выйдем утром и по малой зорьке,
По колено вымокнув в росе,
Побежим лугами на озерки,
Иль к реке--в туманной полосе.

Ты смотри--над нами небывалый
Парусник ажурных облаков,
Парусами алыми вздыбая
Приглашает звездами бортов.

Поплывем? И будь оно,что будет!
Пусть звенят сердец колокола!
Мы живем Любви изведать чудо,
И напиться жизнью допьяна!

И напиться так, чтобы...

Свой обыск, начав со старшего,
На младшеньком завершил,
Нашёл-таки эту чашу мент,
Где ранее подложил.

Намедни весь зацелованный
Здесь Веня столбом застыл
И в смысле, что как оплёванный,
Он не в переносном был.

Одежду всю, как положено,
Братья с себя рвут. Мешки
Опять на ослов возложены.
Какие уж тут смешки.

Отчаяньем измордованы
Братья, как пленённый фриц,
В дом Оси спешат оборваны
И падают в ноги ниц.

Что стали они дурацкою
Подставой, грешно не знать.
В коллегию...