К прохладе относясь прохладно

Солнце, словно вытаскивает себя за волосы,
бросая лукавый прищур на тенистую мостовую –
а-ля милостыня.
Собственный взгляд застревает в черте города – в каменной кости
мостов, стен, дорог, в косогоре кровель –
оставаясь единственным по-настоящему родным и близким.

Он, точно шлюха, не терпящая простоя,
ищет обочину, цепляясь за разговор, за добрый глоток вина;
но находит, лишь дождь на карнизе собственного дома,
где оконная рама дрожит, как рука с перепоя,
будто окно пытается...

Зачем ты смотришь вверх и вдаль,
в свет облаков? Не разгадать
значение небесных схем.
Ведь все равно шепнешь бессильно
«летели белые по сини…»
на деревянном языке.

Быть может здесь гипноз движенья?
(Что в неподвижности?) Вращеньем
мы заняты вокруг осей.
А если облака - граница
меж «быть» или «не быть»? Таится
за ней немало жуткостей.

Что там, над нами? Пустота.
Пространств безмерных маета,
что обещает нас расклеить,
вобрать в туманности, рассеять,
и, оценив последний вздох...

-Станцуем, дева, на бульваре,
-Джульетта, может быть, КармЕн?
-А я простой, обычный парень.
-Зачем ты в маске, шоумен?

-Зачем я в маске? Для забавы.
-Танцуй, красавица, танцуй!
-Ты словно пряничная пава,
-Позволишь легкий поцелуй?

Ах танго страсти, танго страсти,
Когда натянут каждый нерв!
Как будто тянешься к причастью,
Где чувств бушующих резерв.

Здесь каждый чувствует другого
И каждый только за себя.
-Но взгляд твой стоит дорогого,
-В груди мне сердце теребя.

-Поближе...

тает воздух,
тает Небо
стало чуточку прохладней
вечереет в саду белом
это мой район «Отрадный»
мой родной Отрадный

как же долго я здесь не был
выросли деревья гуще
стали выше и серьезней
я все помню
зашумели…
стало тихо
и так сладко



«и мы помним!»
деревья тихо мне сказали

На душе опустошение,
Ветра выдули всё в ней.
Помолясь, спрошу прощения,
Я у Бога и людей.

Меня люди не услышат,
Как всегда Бог промолчит.
Тишина и лишь по крыше,
Монотонно дождь стучит.

На душе опустошение,
И не радует весна.
В ней погода не весенняя,
Зябкой выдалась она.

Через день июнь начнётся,
А дождь с ветром ледянной.
Тучи скрыли снова солнце,
Серый мир грустит со мной.

В нас с ним хмуро и прохладно,
В нас погода с ним осенняя.
Жизнь побила душу градом,
Пусто в...

В игольное ушко зрачка вдевает нитку солнце.
Из-под туманного плаща косится лунный серп.
Унылый шум берёз скользит, отбрасывая проседь.
Перебивая слёзно ночь, росой звенит рассвет.
Вбирая форму пустоты, смотрясь, как щёголь, в воду,
подобие своей тоски в глазах реки застав,
телегу катят облака к оврагу горизонта,
благословляя лязг дождя и пустозвонство трав.
На сотню вёрст – лишь двадцать грамм души и влага неба,
где пьют прохладную волну ракушки сонных век,
и сердце, словно на износ...

Чтоб здоровым,бодрым быть,
Про болезни чтоб забыть
Надо утром,встав с постели,
Не лениться,взять гантели.
Приседать и минут пять
Со скакалкой поскакать.
И прохладною водичкой
Не бояться,окатиться!
Завтрак съесть и лишь тогда
Делать все свои дела.

Лето испаскудилось - прохладно,
Льют дожди, порою сыплет град.
Да и с настроением нескладно,
Облачной унылости не рад...

Видно лжет наука, предвещая:
- "Климат потеплел на всей Земле!"...
Что-то теплоты не замечаю -
Ночью градус ровно на нуле.

Даже пчёлы не роятся к цвету -
Греются "у печки" по домам,
Как про лето сочинять поэту,
Стало чтоб в душе теплее вам?

Напишу-ка про пикник с друзьями,
Жар мангала - вот где благодать!
Чередуем шашлыки с груздями,
Ящик пива...Чтобы...

Уже работы виден толк,
уже подобран нужный колер,
и свода рваный потолок
оштукатурен и спокоен.
И тихой речи перекур,
обед на стареньких газетах -
кефир, консервы и сырок.
И осень в арочный проем
прохладным проникает светом,
и в краску падает листок.
А за окном, в лугах - река,
дугой селенье огибая,
уносит к Богу облака,
чьи тени в храме оживают.
И так легко, и так светло,
что сердце, дрогнув, устыдится...
И путник, замедляя ход,
за маляров начнет молиться.

Есть бледный свет, есть красное вино,
и тяга звёзд, неизлечимая, как пьянство.
Есть дар листвы, травы прохладный сон –
координаты летнего пространства.

Вплети в узор ладони нить дождя
и паутинку клёнов остролистых.
Луна, печаль на лезвии ножа
на хлеб намажет ржавого карниза.

Вселенной боль похожа на твою,
лишь только тем, что любишь ты прогулки
под небом полночи, под баюшки-баю
фонарной челяди в безлюдном переулке –

где залежь туч, как бесконечный сон,
и диск луны, как тень...