Эта ночь

Эта женщина звонко поет,
А потом потихонечку плачет.
В суете неотложных забот
Сочиняет стихи про удачу.

А поет она так потому,
Чтоб другим ничего не открылось.
Как в уютном и светлом дому
Одиночество вдруг поселилось.

Плачет тихо она оттого,
Что давно уже горюшко мает.
Рядом нет никого, никого,
Только ласкою кот донимает.

А спасенье – работа и быт,
Неизменная женская участь.
И строка вдохновенно бежит,
Продолжая надеждою мучить.

К ней мужчина однажды придет,
У судьбы...

Эта жизнь, как игра, чет и нечет.
Что берётся взаймы – не отдать.
Подступает медлительный вечер,
Чтоб судьбу на звезду загадать.
Что там в небе?
Покой и сиянья,
Август всяческих благ приберёг…
И летит посреди мирозданья
Одинокий на свет мотылёк.
2006г.

это для тебя!

Привет! подозреваю, ты читаешь,
Пишу лишь для тебя письмо,
Что для тебя, ты тоже, знаешь…
Ты догадаешься!... а то…
***

Сегодня видел я глаза,
Твои глаза, с горящим взглядом,
Улыбка скрытая твоя,
Подогревает ведь в прохладу..

Я знаю, ты уже с другим,
И для меня не будет время….
Так, подожди, но каждый день
Ты неспроста проходишь мимо?!

И если есть про что сказать!?
Быть может хочешь объясниться?!
А может время отмотать?
...Ты напиши… и жить не стоит...

-Это что тут за зверёк?! Он ни низок, ни высок…
Формой ты и содержаньем как-то …слишком пренебрег!

-Понимаешь, он мне снился!
И нарисовать просился.
Так во сне ко мне взывал,
Спать спокойно не давал!
А увидел свой портрет,
Хохотал, не смог обед

Проглотить, икал от смеха,
Душу радовал потехой.

И теперь мне приказал,
Что я б снова рисовал!

Что получится, не знаю,
К делу срочно приступаю.

Может быть, нарушу снова
Форму, смысл всех правил слова...

С ним мы дружно...

Это надо помнить и главнокомандующему знать…
Как немцы насиловали и вешали у детей на глазах!
Всё съедобное под чистую у детишек они забирали…
На голодную смерть, детишек и стариков оставляли.

Вешали женщин и забирали всё с улыбками на лице…
Без какого-либо человеческого сострадание в душе!
Видать не ведали, что возмездие и на их земле будет…
Красноармеец таких издевательств никогда не забудет.

Не стоит и главнокомандующему вот такое забывать…
Ошибок Иосифа Виссарионовича Сталина не...

Этим мемориалом Клятва! Увековечены все те,
Которые не жалея своих жизней в бою на земле…
В трудную годину за нашу Родину полегли!
Чтоб дети, внуки, правнуки их, без гнёта зажили…

Только так на Родине больше не стоит воевать…
Если враг напал, его надо в его логове уничтожать!!!
Враг не тот, что на передовой веками погибает,
А враг тот, кто в тылу сидит и солдат в бой кидает.

Вот тех из начала войны поголовно уничтожать
И солдат на передовой, сразу прекратит воевать!
Вот и не будут...

Это штучный товар — Благодать,
Не купить её и не забрать.
Лишь тому, кому Богом дана,
Несёт радости блага она.

Кто сподобился — был награждён,
Ближе к Богу наверное он.
Ну а мы далеко и не знать,
Грешным нам, что несёт Благодать.

Не ущербны мы — просто грешны,
Мы не злыдни, но бремя вины,
За наш грех, нам смогло помешать,
Получить, из Небес Благодать.

С пылом чувств в нас не справились мы,
И он наши, затмил в нас умы.
И дав взрыв их безумная страсть,
Не даёт нам, познать...

Эта осень в сердце навсегда,
И вновь она в прошлом осталась.
И где-то там, как одна звезда,
На небе чёрном оказалась.

Ведь завтра уже зима.
Серебриста снежная фольга.
Накроет вьюгой белой тьма,
И льдом укроет берега.

Мармеладов

Яков Есепкин

Палимпсесты

Ночи у Аида

Пятый фрагмент

Оторочен звездами покров
Млечной антики, плачут рапсоды,
Пьют валькирии негу пиров
И лиются кримозные оды.

Се, зерцаете, юдольно молчат
Ныне одницы, емины стынут,
Аще юдиц волхвы соличат,
Эльфы темные ль смертников минут.

И уже не пеют ангелки,
И незвездная тлится холодность,
Где разбилась, разбилась в куски
Неб порфирных точеная сводность.

Четырнадцатый фрагмент

Мы ль у Гестии дивно гостим,
Рею слышим, чаруя...

Заверните меня, когда я уйду, в стихи
В черновые наброски недописанных строчек,
Отыщите ту песню, что пела любовь мне ночью
В той тональности нежно-скрипичной хрустальной тоски.
Это будет потом. А сейчас я отправлюсь дышать
Бесконечной душой и всецелым причастием к тлену,
Долго - долго молчать перед каждой строкой,
Разливаться побуквенно речью по венам.
И листать этот воздух, подстрочник читать,
В невесомости шага над бездной с именем Бога
Открывать свою дверь и впускать тишину, в ней...