Эпоха волка

Своих мы законов заложники, -
Постыдных и подлых опричников…
Чем больше встречаю таможников,
Тем больше прощаю ГАИшников!

Не бывает плохих времён,
Чем в них будем, тем нам они.
Если смел духом и силён,
Не сломают, бедою дни.

Время дня втечёт в ночи тьму,
А за праздником будней серость.
Но она не страшна тому,
Кто не ведает скуки квелость.

Наше в нас и повсюду с нами,
Не стереть его суть извне.
Будут всюду рабы рабами,
И в реальности и во сне.

И мечте без деяний былью,
Быть несбыточной и пустой.
Не нужны душе слабой крылья,
Ей полёт, страшен высотой.

И не верь в зло плохих эпох,
Время то нам...

Где же ты, время возвышенных нравов?
Где же эпоха великих людей?
В истории тьма персонажей кровавых,
Нелепых, жестоких и страшных затей.

В истории нет тех прекрасных героев
Которые в мифах и сказках живут.
Не знает она ни минуты покоя.
Лишь годы лишений, страданий и смут.

Кто выжил, тот прав. Побеждает сильнейший.
А сила у яростной дикой толпы.
Кто с ней, тот герой. Кто не с ней, тот и грешник.
А правят убогих инстинктов рабы.

Страницы истории даже не знают
Того что в них ищет...

Белые волки душу мне сьели,
Белые крысы съели мозги.
Белым укрыли, снегом метели,
Мёрзну под ним я, Бог помоги.

В саване белом белые кости,
В сне белом мчатся на белом коне.
Белый туман белым шёпотом просит,
Дать сказку белую в белом всём мне.

Белые мысли на белой бумаге,
Белых идей, растеклись молоком.
В белом заснеженном яме-овраге,
Сломаный, белый я, сплю белым сном.

Холодом белым застуженый набело,
Белым, холодным горю я огнём.
Стала вода, что с небес дождём капала...

Врут опять враги и други,
Добром други, враги злом.
А ветра, бурь буйных слуги,
Воют волком, рвутся в дом.

Их ничем не успокоить,
В них дыхание штормов.
С ног собьют не зная совесть,
Тех, кто к ним был не готов.

Гнев безумства безрассудность,
Вложит в дел творимых ход.
И слов глупых, зло и глупость,
Не готовых к ним, сомнёт.

Кто-то волки, кто-то мыши,
Кто не съест, того съедят.
От добра добра не ищут,
И Сын Бога был распят.

Жизнь бегу, в мне данном круге,
Повторяется...

В шестидесятые послевоенные те года…
Союз дружно отстраивался в те времена!
Кременчуг выпускал вот такие машины…
Чтоб в перевозке зерна достигать вершины.

Эти грузовики не только были в Украине!
Они трудились и в республиках Союза всех…
Где эти машины были в СССР там был успех!
Они трудились повсюду без каких-либо помех.

А вот когда эти машины в оборонку перевели…
Вот тогда и закончились в Украине мирные дни!
Если какая страна усиленно у себя вооружается…
Знать такая страна...

В БИБЛейскую эпоху правил Культ БАБЛа,
Духовный суррогат вливали людям в Души –
За Слово Божье выдавали богословское "бла-бла",
Которое Дар Неба – Искру Божью в Душах тушит.

Размоет время расстоянием,
Всё, что осталось в прошлом в нём.
Всё то что там, пылало пламенем,
Потомкам будет лишь пятном.

И даже те, кого портреты,
В музее будут на стене.
Не смогут жизни тепла света,
Оставить миру в новом дне.

И глуп, кто вечный след в грядущем,
Оставить хочет для людей.
Пусть был он чем-то в жизни лучшим,
Родится новый лучший в ней.

У всех эпох свои герои,
Свой вождь, кто всеми был любим.
Но дел и их следы размоет,
Времён даль, превращая в дым.

И жизнь...

Что ты воешь,
На луну, друг серый волк.
Что ты смотришь,
В неба чёрный потолок.

Вой тоскою,
Будоражит и зовёт.
В жуть покоя,
В ней потери боль живёт.

Взглядом грустным,
Луна смотрит в мир с небес.
Светом лунным,
Околдован ночной лес.

Ярость буйства,
И безмерная печаль.
Страстью чувства,
Остудил вой неба даль.

Что ты воешь,
На луну, друг серый волк.
Мы с тобой лишь,
Отбываем жизни срок...
Марковцев Ю.

Что ж ты колешь опять,
В сердце боли иголка.
И мне дико кричать,
И выть хочется волком.

Память тьмою обид,
Сердце разбередила.
И в нём рана болит,
И печаль грудь сдавила.

И забыв счастья вкус,
Больше жить не хочу я.
И уставший молюсь,
Богу, сердцем тоскуя.

А моей звезды свет,
Душу колет лучом.
И покоя в ней нет,
И нет счастья ни в чём.

Мир суровый как тать,
Рвёт опять там где тонко.
И мне дико кричать,
И выть хочется волком...
Марковцев Ю.