Изумрудная зелень

Разбившейся на кусочки мутного света май,
на кусочки светопыли, преломившей красоту пустоты.
Осколочные ранения дождя, прошедшего накануне,
словно тонкая плоть клубящегося сладкого воздуха,
оттачивающая рассеянное внимание.
Утро, приправленное черно-белыми кадрами рассвета,
дрожащего на лепестке засыпающей розы ночи.
Раскрывшийся цветок неба, облетающий редкими облаками.
Пробившаяся зелёная мгла поглощает сквозняк влажных аллей.
Лезвие полуденной бритвы, вскрывающее остроконечные шпили...

Донской луг... как он красив весною!
С молодой своею, - зеленою травою...
Весна красавица тёрен нарядила,
Цветом белоснежным его здесь одарила...
Деревья в сарафаны, зеленые принарядила
И жизнь природы на лугу вновь возродила...
Всё кругом здесь ожило
И по новой зацвело...
Птахи сутками поют,
Чтоб в лесу создать уют!
На природу всех зовут,
Чтоб посмотреть... как тут живут...
Красоту здесь берегут,
Как самый лучший изумруд!

На глади моря, пространства без границ, где распростерты крылья,
Пронизанный свободой, ты капля света и тепла, капля дождя и мира.
Нет цели, есть обетование сияния сознания.
И млечный путь, как кровь, стекает из твоей гортани, не раня.
Моряк ты старый, каравелл, или разбившийся пилот – уже неважно.
Ведь знает землю только тот, кто сам поёт, без нот, кто право песни оплатил распятой жизнью.
Ну а теперь в воде – мерцание солнечных свечей, блистанье волн волнует запахом корицы и муската. И...

Когда каждый скрип двери
отдаётся надеждой в грудной клетке,
а головокружение ветра – последним вздохом
чёрных, как степь, ресниц –
к тебе я писал безмолвные рифмы,
друг мой, тополь, шумящий закатом весны,
зенитом мая, грустью слов изумрудно-седых.
Помнишь, как мы читали с тобой молитвы,
сидя под капельницей пыльного полдня;
рамы оконной печать была твоею слезой,
пена твоей листвы лилась вечерней прохладой
в моих горячих глазах, сердце моё тобой
билось о воздуха край; ранило небо...

Ты просто улыбнись,мой друг- мыслитель,
В моё стихотворённое авто.
Я еду в нём , и рифма-искуситель
Клаксонит путь надземного метро.

И где-то переходы, где-то шпалы,
А где-то изумрудная тайга,
Но есть и море в солнечное гало,
И цветников восторженных дуга.

Всё в совершенно-сущностном порядке,
И хаос неслучайности и встреч.
Туманы, ежик, белые лошадки--
Я всё пытаюсь рифмою облечь.

И жизни сотворяя мир волшебный,
Творим игрой, блаженствием, собой...
Ты просто улыбнись в мой...

Что жарко? застарела рана, края обветренны
и стон, не вызывает перевязка? а промывания?
развязка, мозгов, не ускоряет откровений?
медуза, мёд, варенье, стан, обвит и лозы,
плюща след, улиток, бабочек, жуков, укроют
крыльями подков, и изумрудные свирели не
выведут из тени ели, что скрыто, стёрто, амб-
разура, закрыта, вот какая дура.

Из первозданной тьмы души я выполз, заново рожденный.
Я слышал во сне псалмы ассирийских царей и аккадские заклинания,
малайские заговоры и воскурения орфических гимнов Эллады –
так прозревала душа ночи.
И если бы я вернулся в прошлое, то, встретив себя, ещё совсем юного,
я бы сказал себе – ты, и так, всё знаешь.
Я проснулся, очищенный огненной влагой зари, оделся, вышел из дома,
погружаясь в изумрудно-прозрачную, молчаливую воду утренней океанической отмели,
сел в свой автобус, и поехал...

- Он красного не видел, не хотел, (о крови ду-
мать), зеленого не замечал, и млел, а синего
не находил, в пространстве глупом, оставив
черно-белые оттенки и счастлив был, снимал
лишь только пенки и эхо заключал, ловил, под
крышку, под колпак.
- Как здорово, а как?
- Не думал, он, об этом, само собой, всё выходило,
и жизнь мила, и время мило, он участь скомороха
сохранял, бил в бубен и на гуслях всё играл и не
берёг себя
- Да, пространство хрупко, испытывал на проч-
ность и...

Человек сложил во дворе
сноп из сухих листьев
и поджег со всех сторон

И лес наполнился гарью

Привлекая вниманье детей,
которые запомнят запах костра,
чтобы годы спустя
он стал ностальгией

(17)

ВЛАСТЬ

Я могу остановить
землю на орбите.
Я причина того, что
голубые автомобили
вдаль мчатся.

Я могу уменьшаться
и становиться невидимым.
Я могу увеличиваться
и становиться гигантом,
который достигать сможет
самые удаленные границы.

Я могу изменять
курс природы...

О, Алтая «Лукоморье»,
Где дали неоглядные,
Где небеса лазурные,
Где реки полноводные.

Где к небесам звенящим,
Алмазные вершины простирая
Застыло время и стало морем
Бесконечным «синегорья».

Ковшом вершины задевая
Висит Медведица большая.
Над скатертью степи зелёной
Царь - гриф парит огромный.

А изумрудны горы, хребты
Гранит их будто волны с высоты.
Тайга здесь кажется зелёным
Лесов дремучих морем

И лукоморьем сказочным.
Где в царственных чертогах
Живут...