Июнь заканчивал грозой

Торжественным Салютом грозы,
Российские в строю березы,
Отдали почести! А, вы, Памяти Булата Окуджавы.

*

Торжественным Салютом грозы,
Российские в строю березы,
Отдали почести! А, вы,
Сидящие на дачах «звезды»,
Топтавшие Лозу и Грозди,
В день смерти бровь не повели...

Ушел, захлопнув в Вечность дверь
Загробной пристани Кламари.
Сказал бы отупевший Кремль: -
Не запоет, как прежде, пара,
Аккордом бьющая гитара,
Словом, Маэстро Окуджавы, -
Элиты партии мигрень...

По-новому...

Разбавил июнь ароматом Эдема
Ночную распущенность яблонь и лип
И спрятал в их кронах луны диадему,
А в шелесте - озёра лодочный всхлип.

Изысканно злы, огорчительно пряны -
Горячие запахи в тающей мгле
Расплавят восток акварелью багряной
И канут рассветом в озерной смоле.

В погожий, солнечной поляне,
Где, некогда, услады ради,
Отдался Волк, Лисе, в лесу
И, якобы, в лосиной яме,
Сороки, в эстафетной стае,
Свидетельства внебрачной связи
По признакам снесли Суду:

Волк изнасиловал Лису,
В период явно экстремальный!
Матёрый(!) оскорбил весну,
Что возмутительно, - оральный
Лиса, позволив, аборальный
Вдруг предпочла, к зверья стыду, -
Перефразировал Суду
Истец, как способ аморальный!

На той же солнечной поляне,
Цветы, где пчёлки опыляли
И, якобы...

Если Ангел Ты - не понимаю,
Почему Ты мучаешь меня,
Почему я таю и сгораю
В вихре беспощадного огня?

Мой огонь Тебе совсем не нужен.
Не согреться у него двоим.
Если Дьявол Ты, то почему же
Восхищён я обликом Твоим?!


июнь 1994 г.

Зимней ночью в селенье далёком,
Когда волк завывал за окном,
При коптилке в избе одинокойНачала я невидимый том

Станной жизни, с другими не схожей,
Безграничной, но внешне скупой,
Злая девочка с тонкою кожей,
С оттопыренной нижней губой.

Мне светили несмелые звёзды,
Незабудки толпились в полях,
Рассыпала черёмуха гроздья,
Серый тальк осыпался в горах...

Я бродила по галькам покатым,
Запах снега вдыхала зимой,
Я была бесконечно богата
Детской радостью, жизнью самой.

Тонкий...

Спешу я в дальние края
Навстречу грозам и победам.
Пусть смерть за мною мчится следом.Там ждет красавица меня!

Любовь и веру сохраня,
Когда-нибудь отправлюсь к дедам.
Спешу я в дальние края
Навстречу грозам и победам.

Кто жизнь прожил не полюбя,
Кому вкус радости не ведом,
Кто был смиреннейшим соседом.
Тот вечно не поймет меня.

Спешу я в дальние края

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Ты роман любовный читаешь –
Я сжимаю тебя в объятьях.
Ты теперь о любви узнаешь.
Это ТО, что не смог понять я.

Ты читаешь о жгучей страсти –
Я тебя обнимаю нежно.
Сердце рвётся на мелкие части.
«Не мешай»! – машешь мне небрежно.

Ты читаешь. Ты вся в романе.
Я целую тебя внезапно.
Пред глазами всё как в тумане,
И вот-вот слёзы на пол капнут.

От волнения руки немеют,
Стать дыханье не может ровным.
Рядом я от любви пьянею…. -
Ты в романе своём любовном.

июнь 2003 г.

Был ливень. По проселочной дороге
Мы шли счастливые, промокшие насквозь -
Вперед в своей мечте неукротимой
О скором появленьи ярких звезд.

Мы были молоды - нас ливни не пугали,
Гроза казалась чудом из чудес,
Мы, взявшись за руки, настойчиво шагали
И пели песни - подпевал нам лес.

Не знали мы дороги. Ночь грозила
Нам неуютом, страхом, темнотой.
Но в нас жила решительная сила
Принять любой жестокий грозный бой.

Случайно вышли на шоссе. И, странно,
Попутный нас...

Мне дым костра оближет жаром руки,
Слух усладит дровишек дробный треск,
Готов и в пламень за тебя на муки,
Глазищ твоих за странный блеск.

Их глубина подобна океану –
Волной накатит и отступит вспять.
Иль взгляд твой просто кажется мне странным
Иль у виска волос с рыжИнкой прядь?

Красива! Но не здешнею красою.
Тиха и ласкова, как море в штиль,
То вдруг штормишь тайфуном. Дождь с грозою!
Стенать напрасно, уж таков твой стиль.

Порой случается: когда не в духе,
Твой взгляд суров...