Июль поет

Под звуки томящие,
Что льются с тонких струн,
Что пальцы музыканта набирают,
Душа моя поет, моя душа играет...
Все о любви и красоте,
И все о грусти и тоске,
И о божественном начале,
Мне голос страстный напевает...
Завороженная игрой,
Я словно птица - уж в полете,
Отдавшись небу и свободе,
Земли не вижу под собой...

-Как погода в Москве?
-Без тебя , как обычно,
Все плюс сто, и вода, и тоска закипают,
И от солнца и слез я как будто слепая,
В твой портрет, как собака в хозяина, тычусь.

-Как погода в Москве? Повтори, не расслышал!
-Двести семьдесят ниже нуля, замерзаю,
На нуле абсолютном термометр замер
И сосульки свисают с ресниц, словно с крыши.

-Как погода в Москве? Как дела? Ну ответь же!
-Без тебя наплевать мне на эту погоду,
Жизнь в песок ожиданья по капле уходит
И в железных...

Как же не петь мне - небо бессонно, ирис в долине,
в счастье и в горе песня поддержит и не покинет.
Как же не петь мне - маки и розы в ярком цветенье,
Песня мне светит, путь освещая, как же без пенья.

Птичка, птичка, птичка-невеличка я
Птичка, птичка, птичка-невеличка я


Пусть моя песня будет подарком небу и людям
Сладкую память - память о детстве песня пробудит
Старость увижу - песня откроет дальние дали
С ритма собьется сердце, ответив тихо печали.

Птичка, птичка, птичка...

Царевна плачет в темной келье,
Лишь свет лучины дарит свет,
Одна, среди теней забвенных,
Ждет приговора и рассвет...

Прошел ли час, а может вечность,
А может, лишь один момент,
Одна сплошная бесконечность,
В терзаньях дева, спору нет...

И чтобы боль свою утешить,
Она поет о светлых днях,
И заплетает косу русу,
Лишь слезы из бездонных глаз...

Строптивой деве свет не нужен,
И все заморские шелка,
И самоцветы, ленты кружев,
Лишь только б не сойти с ума.

Сидит царевна за...

Прекрасный тенор - Йозеф Шмидт
Был незаслуженно забыт.
Остались пыльные архивы
И опер старые мотивы.

Аплодисменты, крики:"Браво!",
Успех у женщин, шарм и слава,
И залы публики полны.
Все это было... до войны.

Афиши, шумные гастроли.
Но, по иронии злой доли,
Любимца зрительских сердец
Ждал мученический венец.

Отвергнутый своей страной,
Без денег, тяжелобольной
Он умер в тридцать восемь лет,
Не пережив страданий, бед.

Германия о нем забыла,
Швейцария похоронила.
Привычный...

Сжался мир до пределов березовой почки,
корни выпили влагу дождей и растаявших рек.
Сила пламени жизни - наследие матери-ночки
по древесным восходит стволам в новый век.
Барабаны молчат, нынче соло красавца фагота.
В партитуре апреля закатов закат и восходов восход.
Перестук дровосеков Харона, зловещие ноты
контрабасов и туб, лад минорный -последний расчет.
Пыльный ветер гуляет в прокуреных легких волынки,
круг квинтовый шарманок замкнулся, кто ключ подберет?
Замолкают с шипеньем...

Я, обдуваема всеми ветрами,
Вижу в глазах твоих лед.
Как хорошо же под небесами,
Как звонко дождь поет.

Я улыбнусь. Мне ли не плакать?-
Скажете вдруг-и пусть.
Долго еще будет лить и капать
Дождь, и смывать мою грусть.

Пусть ты пройдешь неутешен никем,
Пусть все будет, пусть.
Дождь заползет под твое пальто
Струйкой холодною,-пусть.

Ты не ропщи на судьбу, не жалей
В жизни своей ни о чем.
Нежной фиалкой твоей и моей,
Ночь нас накроет вдвоем.

Ветер

поет в парусах,

приближая Бесконечность...

Ветер на улице:
осень беснуется.
Слышатся стоны и вой.
Клены под окнами зябко сутулятся,
плачут сгоревшей листвой.

Льются багряные
слезы листвяные
с тонких, дрожащих ветвей.
Клены дрожат и бормочут, как пьяные,
правду о жизни своей.

Жалятся милые:
«Осень постылая
скоро совсем изведет.
Песню тоскливую, песню унылую
денно и нощно поет».

Не стоит бисер перед свиньями
Метать. А свиньи кто?
Все те кто, отмахнувшись ангельскими крыльями,
На рыло променял своё лицо.

Но, если видишь ты в глазу чужом
Сучок, а вот в своём бревна не замечаешь,
Не Божьим судишь всех, своим судом,
И ближнему ошибок не прощаешь!

Кто сам тогда? Скорее мне ответь,
И не спеши судить, не разобравшись впредь.

Июль, 2005 г.
© Copyright