Иван родства не помнящий

1
Морозным днём — похолодание -
без снега, хоть и в Ноябре -
в погодном стиле, колебание,
как «шутка» осени, к поре...,
где климат наш — издёвки любит
и урожай, порой, он губит
в Российской средней полосе
( А уж Поволжье знают все! ),
в момент — сугробы — в завируху -
метель, небрежно, наметёт,
как будто предъявляя счёт -
жаре — за кайфа расслабуху...
и людям, словно бы намёк -
терпите — по сезону — срок!
2
Иные мысли в эту пору
( Аж к жизни, часто, тяги нет! ),
да и от снега...

Обманом стал закон, зовущийся божественной любовью, -
Попавший в сети плоти, неизбежно платит кровью.
Опутала его незримым долгом кармы мнимой нить,
И лжеучителя решают, кем ты ДОЛЖЕН в нашем мире быть.

«ТЫ ДОЛЖЕН!» - так звучит команда сущим бренным зобми, -
«Плати собою, чувствами, виной, своей любовью!
Мы постараемся правдиво воссоздать вокруг тебя земной театр,
Ты за малейшую подачку будешь УСЛУЖИТЬ нам раболепно рад!»

Избавим мы тебя от памяти - на самом деле «Кто ты?»,
Ни на...

Не печалься, родная, забудь,
Все проблемы – лишь Божье творенье,
Бог-Отец не дает нам заснуть,
Но ведет чрез шторма и паденья.
Если б знала, как хочет Отец
От тебя совершенное слово,
Без страданий мудрец – не мудрец,
Без борьбы – проживешь бестолково.
Есть причина нас долго будить,
Есть причина тревожить сознанье,
Бог обязан по жизни водить,
Бог обязан лечить испытаньем…
Изначально беспутна душа,
Устремляет себя к наслажденьям,
И животным пристрастьем полна
И не слышит Отца...

1
Меж тем, пусть робкими шагами,
неспешной поступью поры,
снега, встречая нас цветами,
нисходят во лугов ковры -
ручьями, шумно что стекают,
а воробьёв — скворцы гоняют,
ведя бои — на разогрев,
и небо — синевой прозрев,
тепло приносит, постепенно,
чрез солнечных лучей просвет,
а к ним — в окне — рассады цвет -
к земле стремится, неизменно,
собою — жизнь заворожить,
и тем — природу оживить...
2
Весна — в иное настроение -
собой влечёт — от зимних снов
и души манит в чувств...

А за окошком ночь опять темнит – засов веков задвинут – звёзд не видно,
И роща ропщет: ветер-фаворит унёс наряды. Дождь. Земля – повидло.
Тревожно во вселенной тупиков, граница льда ещё вовне, но всё же...
Так холодно без писем и звонков, так зябко без тебя душе... до дрожи...
Ночь утопить в бокале?! В сотый раз молить святых? Включаю телевизор...
Вновь окунаюсь в омут вязких фраз, вновь пустоту в наполненности вижу...
Не отличая РЕмбо от РембО - мальчишка философствует о вечном...
Тот...

В плеере моём играет рок-н-ролл

а осень за окном пакует чемоданы

письмо твоё легло ко мне на стол

и строки в нём красивы и туманны



ты пишешь, что одна встречаешь вечер

и как укрыты белым пледом все мосты

как помнят рук моих касанье твои плечи

и что стихи мои понятны и просты



ты пишешь, что по всем частотам

передают лишь только сердца стук

когда снежинки в медленном полёте

касаются твоих ресниц и рук



а поцелуй, как дивное признанье

заменит...

Что в нашей жизни
Может быть прекрасней,
Чем нежность человеческой души,
Чем капелька подаренного счастья,
От друга – другу ,просто
Не взаймы,
И что прекрасней солнечного света
Что согревает этих « душ» родство
И средь зимы в глазах искрится Лето,
На миг даря святое волшебство….

Она была музой, она вдохновляла...
И сердце любви ему раскрывала.
Он видел в ней то, что не видел никто:
Она была Ангел Дождя — под зонтом.

Понимающий взгляд космических глаз,
Бабочкой губы... В них спрятан экстаз.
Сердечное «да», задумчивость моря,
Поток дивных грез в любовном просторе.

Кисти и краски — венец волшебства...
Единство всего. И тайна родства
Их странных душ, овеянных снами.
Влажный блеск глаз зовет чудесами...

Стекают флюиды из губ прямо в губы,
И резкость границ...

..жужжащая и жадная толпа,
забывшая родство, язык и корни...
...провинция, да где же ты? взгляни.
седлай савраску, пусть им отольется.
опять заворовались там они
в бульварные, закованые кольца...
Анатолий Рефт "Москва".

Над каширкой сегодня серо.
На каширку бетонная пыль
До конца пока не осела.
Вдоль каширки еще гробы
Не поплыли, еще не чернеют
В блоках экстренных новостей.
Помню - общих корней мы с нею.
Да вот я ей не ближе гостей.
Девяносто второго...

Февраль – блюз для гурманов –
судьба, предположившая жертвенность.
Моя нежность – пространство без точек опоры.
Какой же я настоящий? Теперь, наверно, не знаю –
все капризно-хрупко, непостоянно –
тоже мне, новость с хрустящей корочкой, открыл Америку –
задёрнул шторы,
ушёл с головой под одеяло –
утро вечера…Но утром,
нашёл себя в том же ключе –
стабильность мёртвенной ткани –
за окном увидев, что-то похожее
на небо, на снег, на небо, на снег,
синусоидой пейзажной лирики,
какое-то...