Испить

Яков Есепкин

• «Победитель не получает ничего. Есепкина не издавали сорок лет, он был легендой модернизма и постмодернизма, андеграундной легендой. Косность отечественной славистики предполагала и предполагает статичность, ограниченную в лучшем случае рамками Серебряного века. Сегодня великого писателя активно издают в России и за рубежом, на его книгах делают состояния, а сам он, увы, остается все в той же андеграундной нише, порою губительно затемненной для взоров массового читателя.»
Н...

В фате развенчанной надежды,
Кленовым листопадом, прикрывая наготу
Усталый образ, не манящий, так, как прежде,
Но верой обличенный в красоту,
Идет...
Ступая осторожно, тихо, стараясь тенью не задеть толпу
Умиротворением сверкая...,
Хоть на мгновенье, но заточает в плен свою тоску.
Верой в душе ее родник струится,
Пускай вода криничная студено- холодна,
Но странник, чья дорога в половину жизни,
Воды испив, почувствует, что на душе снова ВЕСНА!

Достоин жизни ты, иль смерти лишь достоин,
Амбиций мелочных, страстей мирских слуга?
Лишь в тихой гавани бездействия спокоен,
Но жаждешь славы и признаний на века.

Испил ли чашу своей жизни ты до дна,
Иль медлишь, час суда отодвигая?
Но знай, не будет в жизни бренной суета
Тянуться, собой вечность заполняя.

Осмелишься ли ты, другим сто крат воздать,
Те почести, что сам себе отмерил?
А что для остальных ты смог создать,
Что ты любил, что знал, во что ты верил?

В чём клялся ты...

Не накручивай себя, не расстраивай,
Не ругайся на судьбу, не греши.
Будет так, как быть должно, не загадывай,
Как умеешь, так живи — от души.

Всё изменится и всё — перемелится,
Ты себе не изменяй и терпи.
Ну а тела боль, его — жизни вестница,
Пока жив, она всегда, есть в пути.

Не последний в мире ты и не первый,
Кто испил, печали горькую желчь.
В ком, как струны, натянуть мир смог нервы,
Кто себя, до сроков всех, сумел сжечь.

Всё забудется — и злое, и доброе,
Ждёт причал...

Сойти с ума и кануть в неизвестность -
Кто эту чашу не испил до дна?..
Изящная российская словесность,-
Какой восторг, какие имена!
Как страшно это головокруженье!
Не разберешь, паденье или взлет,
Когда тебя твое воображенье
По самой тонкой ниточке ведет.
Как страшно ощущать чужую муку!
И я тебе, попавшему в беду,
Сквозь сотни верст протягиваю руку -
Не бойся, обопрись, не подведу.
Доверься мне, поверь в свою удачу,
Стряхни с себя проклятье прошлых лет,
Ты знаешь сам: в слезах...

В предрассветной тиши,
Звёзд упавших огнём.
Я смывал грусть с души,
Растворяясь весь в нём.

Там за кромкою мглы,
Солнца шар золотой.
Разогнав тьму в углы,
Подпалил мир зарёй.

А холодный февраль,
Дохнув изморозь стуж.
Бросал снега печаль,
На блестящий лёд луж.

Зари краски испив,
Багровел тучи бок.
И был дивно красив,
Нежно-алый восток.

Мир вздыхает зарёй,
В предвкушении дней.
Тихой ласки покой,
Тьму стирает ночей.
Марковцев Ю.

Часть себя навсегда,
На лугу между рос.
Я оставил когда,
В них душою пророс.

И где б не был, не жил,
Буду помнить о том.
Как рассвет росу пил,
Солнца первым лучом.

В серебристую грусть,
Кружевных паутин.
Я душой возвращусь,
Из далёких равнин.

И мне грех луг родной,
С души снимет моей.
И рос смоет водой,
Пыль не наших полей.

На родимых лугах,
Я испил рос нектар.
В их прозрачных слезах,
Был любви небес Дар.
Марковцев Ю.

Всё поставил на кон,
И вдохнул пыль дорог.
И жалея, с икон,
На меня смотрит Бог.

И испив глубину,
Его светлых очей.
Понял я всю вину,
Жизни грешной моей.

И простить мне просил,
И просил мне помочь.
И душевных дать сил,
Зло грехов превозмочь.

Но прогнав мои сны,
Разделив жизнь со мной.
Чувство тяжкой вины,
Отобрало покой.

И бессоных ночей,
Став моей тишина.
Гулкой тьмою своей,
Пьёт меня из окна...
Марковцев Ю.

Яков Есепкин

Палимпсесты

Десертные вариации

Второй фрагмент

Снежной пудрою феи ночей
Тьмы хрусталь оведут и царицы
Шелк взовьют под вуалью свечей,
О хлебах расточая корицы.

Ветходержных сервизов фарфор
Налиен голубым совиньоном,
Нам и пить из холодных амфор,
И тостовники чаять с Виньоном.

И рапсодов к столам посадят
Лишь кифары умолкнут, мерцая,
Где юдицы отраву сладят,
Восковые десерты зерцая.

Тринадцатый фрагмент

Ночь десертов, ядят бланманже
Герцогини и...

Застоялось, отбродило и закисло,
Не сумев стать терпким, сладостным вином.
Ничего из жизни путного не вышло,
В снах надежд, мечты оставшись миражом.

След пути не дотянулся к горизонту,
Не испила душа нежности зари.
И лишь ветер, что сопутствовал полёту,
Сквозняками, студит сердце изнутри.

Не смогла стать действом яркость намерений,
Их желания растаяли как дым.
И мне в спину, горечь тягостных мгновений.
Смотрит взглядом боли, гулким и пустым.

Как живую землю коркою асфальта...