Инстинкты толпы и стада

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Надоело жить серостью будней,
Повседневною их толкотнёй.
На события стала жизнь скудной,
Ну а дни в ней безликой толпой.

Друг на дружку они в ней похожи,
Ожидания чуда в них нет.
Всегда знаю, что сделать в них должен,
Прежде чем ночь погасит их свет.

Стала пыткою их монотонность,
Скучно жить зная всё наперёд.
В этом знании есть обречённость,
Неизбежность того что нас ждёт.

День за днём убегают куда-то,
Чтобы в прошлом исчезнуть навек.
Не вернуть мне их к жизни обратно...

На Алатырской сторонке
Летним вечером девчонки
Вдоль по улице идут,
Мальчики не отстают.

У ДК толпа толпится,
В день субботний веселится.
Музыка кругом играет,
Молодёжь вся отдыхает.

А у Сурского моста,
Тоже видно неспроста,
Волны берег заливают,
У девчонки сердце тает.

Парень видный, молодой
Над речною той волной,
Ей сейчас в любви признался,
В долгой верности поклялся.

Тает сердце у девчонки
На Алатырской сторонке.
Вот уж ночь прошла, светает,
Парень с девушкой...

Размышляя…, ступай, своевольно,
по просторам родимой земли,
что масштабами манят ( Раздольно! ),
но и губят ( Порой, от петли! ),
твои мысли…, что лезут, безмерно,
меж развилок российских дорог
( Словно черти! )…, а ты уж, манерно,
кочевряжишься ( Мир – так убог! )…
И маячишь, в раздумьях, столь долго,
ведь куда ни пойди – суть – одна…
Русь! – призыв прорывается…- Волга!
Жизнь – река ( К счастью ль, горю ( ? )…- без дна! )…,
коль по оной ( Едва ли не трупом! )
проплываешь...

На Голгофском холме закачалась крепленая кресть.
Скрежетали во мгле растревоженных высей кресала.
Принял казнь на земле, чтобы райскую силу обресть.
Отмирали глаза, но душа в сей же миг воскресала.
Вспыхнул голос с небес и в дурманных долинах потух...
"Трепещите стада! Был я пастырем грозным и буду!"
И шепнул палачу Иисус испускающий дух:
"Отойди, не мешай. Я спешу. Я молюсь за Иуду..."

Он каждый день разыскивает вас:
Хромых душой и совестью ущербных.
В тревоге ОН не сводит глаз
С людей, играющих над бездной...

Не вы ли лицедеи и лжецы
Подобострастно павши на колени,
С невинным видом блеющей овцы
Погрязли в лицемерии и лени?

Не скрыться вам за ликами святых
От глаз Его, продав себя Мамоне.
Не превратиться в праведников вмиг
Оклад слюнявя, приложась к иконе.

Заблудших ищет Он! То - вас!
Как стадо, разгулявшееся в поле.
Храните Свет, - пока он не погас,
И не...

Он наизнанку вывернул природу,
И божью суть увидел Сатаной.
Поэт и Гений. Вор в законе. Влодов.
Ты свет и тьму, все ведаешь душой.
Тебя война бомбежками крестила,
Но пеленала душу в облаках.
Что рай и ад? Застывшие чернила,
Пера судьбы, у Гения в руках!
Ты сластолюбец, но и правдорубец.
Любитель женских образов и тел!
Но только не корыстный душегубец,
Коль стольких сирот спас и обогрел!
Тебя народ пророком величает,
Тебя попы – Антихристом зовут.
Но ты – Поэт, чьи строки мрак...

(старый выпуск)

На свете невозможно прожить без дураков,
Им стать совсем несложно, я сам уже таков.

На пальцах я считаю участников теперь,
Они ведь убывают, и это так. Поверь.

Букет я сообщаю последних новостей,
Ведь я переживаю за «домовских» детей.

На Венцеслава точат ведущие зубы,
Он корки часто мочит, дошел до стыдобы.

Бородина поставила условия ему,
На путь иной направила, ведь дело шло к тому,

Что выгнать его надо и про него забыть.
Покинуть ихо стадо, он стал...

Общение с Душой – это лучшее, что я знаю.
В этом общении есть всё, чего нет между нами.
В Душе есть то, чего не достает в личностях наших.
Она – цельна, чиста, милосердна и возвышенна,
свободна от двойственности, страха, упрёка
и не скользит в кривизне.
Безоглядный полет – Ее стихия,
и Разум Вселенной через Нее светит.
В мире бесцветных людей и одномерных судеб,
Она греет яркой Звездой над стадом пигмеев,
с тленом и мелом в крови,
людей-автоматов, автоматизм бессознательности которых...

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что...