Империал

Замело, наконец, замело…
Слякоть мерзкая тут же застыла,
Лист последний упал, мудрено
Приземлился на снег, и заныла
Осень поздняя - стукнул декабрь,
И объял Подмосковье морозом,
Через месяц заявит январь,
В Новогоднюю, Дедом Морозом!

А, пока, я на даче сижу,
Печь топлю, и пишу эти строки,
Через окна на речку гляжу,
И считаю карманные крохи…

Мысль рождается издалека:
Ручейком в русло реченьки входит,
Протекает пред мною река,
Обречённо от холода стонет…

Слегка пахнет...

Сначала был сон

Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.

Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова...

Стучали колёса вагона,
По рельсам, нас вёз поезд в ночь.
И ехал под стук монотонный,
Из края родного я прочь.

Распался Союз — нет державы,
И я потерял ориентир.
И злобы безумной отравы,
Вкусив, сумашедшим стал мир.

И спутник распада империй,
Пришёл Хаос в бывший Союз.
Те, что воровать не умели,
Познали голодных дней вкус.

Так было и так всегда будет:
Когда перемены грядут,
Страдают без хитрости люди,
А хитрые — лучше живут.

Стучали колёса по рельсам,
Я ехал в чужие края...

Влюблялись, женились, растили детей,
Потом умирали спокойно себе.
Так римляне жили ещё с той поры,
Когда Рем и Ромул построили Рим.
И вдруг рано утром приказ оглашают:
-Под страхом смерти вам запрещает
Наш император Клавдий жениться.
Ослушавшихся – казнить прямо в столице!
Ну и указ! Век таких не бывало!
Такого Империя раньше не знала.
-Да за какие же это заслуги?
-И как теперь быть?
-Ведь у всех есть подруги.
Со злости проткнул забор Карес копьём
Уже давно помолвлен был...

Вновь имперские амбиции
Процветают на Руси,
И мутант двуглавый, птицею,
На гербе опять висит.

Нет колосьев, больше солнышко
Уж не всходит над землёй.
Снова взгляд суровый, коршунов,
Распростёрся над страной.

Позабыли корни древние,
Бывшей Киевской Руси.
Вместо дружбы, единения,
Дань империи неси.

Потешаются правители,
Те, что были, и, что есть,
И народные мучители
Расплодились, что не счесть.

За корону всевлад'ычества,
Над мутантом что висит,
Чтоб прослыть на том...

Весна сорок пятого года…
И порохом пахнет Берлин…
Врезаются в прах небосвода
Седые развалы руин…

Зияют бойницы Рейхстага…
От пуль – на стенах рикошет…
И отблеском алого стяга –
По небу кровавый рассвет…

Обугленных улиц цепочки…
В торце Бранденбургских ворот –
Шрапнели шальной многоточье…
И ранен смертельно комвзвод…

Дымящихся танков останки…
Ты пала, империя зла!
Под звуки любимой «Смуглянки»
На сердце – немного тепла…

Испуганных жителей лица…
Цветы для советских солдат...

Треск, треск, та-та-та-тар.
1.Как эхо звучащее «на чай»,
пространству (о) и времени (я) мнимо (Мя)
2.Величавым Львом, возводящим в куб,
всё, что срывается с губ,
3.Ангелом, проводящим мысль
в полушарье Орла в полушарие решки,
4.Быком, уносящем ноги, пишущем строки,
5.Орлом, парящим, глядящим туда, где улитка присохла к листу,
6.То, что кажется точкой, смена событий, империй на миг,
Где пространство пятиться вспять/словно рак,
пропуская/поглощая время, свет, мрак.
7.Солнце сильной...

Жгла кислород раскаленная трасса
Плавились спины уставших мостов
Зоб из машин разноцветного класса
вылез к кустам прилежащих домов.


Я как заложник чужих патологий,
Серое солнце и бездну кляня,
Камни с обочины поднял, что помнят
Долгое, долгое время дождя.


Тряпкою сохло забытое небо.
Пылью умылась слепая Земля
Бог позабыл, где он был, а где не был
Камни лишь помнили время дождя.


Время, когда величавые скалы
Руки свои опускали на дно.
Время, когда звери, птицы и гады...

В далекие античные века,
Когда сенат
Решал все спорные дела,
народ был хлебом сыт,
и зрелища на площадях блистали,
Великая Империя цвела,
Границы расширяя к океанам...

Прошли века, тысячелетия,
Дороги в Рим давно уж не ведут,
а вместо хлеба свищет кнут,
И «господа» сейчас не те,
князья в народ давно ушли,
и пастухи тут правят балом,
с экранов льется шоу без конца,
и глупость ядом убивает разум,
а страх кровавых новостей
на зомби превращает нас,
умам Чужим покладистое тесто...

1
В блаженстве юности, когда-то,
с раскрытой книгой, пред собой,
внимал я Лирике собрата,
и стих, в ней, нравился любой...,
а, в чтении, время пролетало,
но жизнь, свой опыт ( в дар ) вручала
и поэтический балласт,
во мне копился, словно пласт...,
и до поры, всё зрело семя,
незрим всегда, в нём, был Поэт,
но, по прошествии многих лет,
Романом разрешилось бремя,
сюжет и форма где, А.С.,
но стиль где, мой, верша Прогресс!
2
Вкушай Роман...- О, Мой Читатель!
Для Творчества...