И зноя

Высыхала река, высыхала,
Малоснежна зима, летом зной.
Время горя для рыбы настало,
Ей теперь, дышать мутной водой.

Избалованным вольным простором,
Тяжко жить тесноты духотой.
Волки дикие воют не хором,
На луну в час тоскливый, ночной.

Не нужны ветрам крыши и стены,
Не нужны звёздам норы квартир.
Но неписан закон сей Вселенной,
Одним мигом меняющей мир.

Миллион жизней в Вечности вздохе,
И ничто морю капелька вод.
Всем масштабы свои — голубь крохи,
Чтобы в городе выжить, клюёт...

Есть на свете любовь,
когда хочется петь и смеяться,
Как из недр родниковых
живительной влаги напиться.
Беззаботною птицей
в бескрайнее небо подняться
И смотреть с высоты
на красивые светлые лица.

Есть на свете любовь,
Что, как песня давно отзвучала,
Лишь знакомый мотив
утром тёплым иль вечером вьюжным.
Потому что нельзя
возвратить, начиная сначала
И непонятый взгляд,
и боязнь оказаться ненужным.

А ещё есть любовь,
от которой заходится сердце,
Что по жилам течёт...

Вдалеке, где седой океан
Смотрит в пустошь на тысячи миль,
Где рассвета жемчужный туман,
Словно ангельских крыльев пыль,
Где зари золотистый смог
Превращается в сердца зной,
Я оставил тебе пару строк -
Их прочтёт полусонный прибой.
Там, где ветров солёных престол,
В сокровенной, как полночь, тоске,
Ты оставила мне письмо -
Тёплый след на холодном песке.

Вот и всё, вот и всё прекратилось.
Отразился в росе солнца луч.
В отражении, холода стылость,
А за ним, следом мгла тени туч.

Высыхает родник иссякая,
И в нём мало живительных вод.
И теперь миру почва сухая,
Не взрастит никогда сладкий плод.

Время засухи выдохнув зноем,
Погубило цветок на корню.
И снов вечных он смотрит покоем,
По утру в лицо новому дню.

Так случается, всяко быть может,
С теми, кто жить пришёл в мир Земной.
Судьба грани друг к дружке приложит,
Дохнув засух...

Там, где ветру дома не мешают,
Там, где вольно и нет здешних правил,
Там, где степь без границ и без края,
Там, я сердце и душу оставил.
И — днём ясным и мглою ночной,
Степь всегда — всегда рядом со мной.

Над просёлком, там пыль заклубится,
Когда в зной, дышит в степь суховей.
В небесах высоко, точкой птица,
Не видать толпы шумных людей,
Я из тех мест — их краше не знаю,
Степь как мать — моей сути родная.

Здесь дома крыты все черепицей,
Чистота и порядок во всём.
Хорошо, но...

Когда загнёшься ( Вот ведь тема! )
не знаешь вовсе...- Не в укор,
зависла жизни теорема,
над головою..., как топор!
И будоражит, ежедневно,
но рубит, иногда ( С плеча! ),
когда, достаточно напевно,
очередного «Кузьмича»,
отправят, гробовой дорогой,
в подземный мир... или сожгут
( Чтоб гордый дух, с душой убогой,
сплелись бы...- Кости ж перетрут! ),
по технологии проката
( Здесь, мясорубка, отдыхай! ),
попавши в Рай, запанибрата...
Но, как бы даже, невзначай...-
Чаи ли распивать...

Стих сочиню...- Была бы тема!
А рифма, словно в масло, нож,
войдёт ( Короче, не проблема! )...-
Для ублажения смрадных рож,
ну, типа Твикса... или Буша
( Последний, ясно, что не тот! )...,
из «авторов» ( Хотя, он - хрюша! ).
а первый - вовсе идиот ( ! ),
кто силятся, в удел, на шару,
мне, отсебятину внушить,
под их сумбурный бред, на пару,
видать, чтоб славу заслужить...-
И не иначе!..- Что ж тут, к теме,
им посоветовать ( С душой! ),
чтоб не цвели, в своём Эдеме,
уроды эти...

Прижмись к востоку цвета миндаля
Открытым взглядом обессиленной Венеры,
Где целовалась кожей наша вера
И теснотой поила время вен.
Чтоб позже, в наш сочельник талых снов,
В покое хриплых трав и обещаньи
Найти пронзительное, чистое – Любовь,
Не убоявшись полосы печальной.
Осколок в ребрах твой меня хранит,
Огонь неохраняемый раздует...
На букву "нежность" поцелует,
На букву "вечность" вновь благословит.
Чтоб этой нагостью, вцеловываясь в зной,
Неприручимо разливаясь по ладоням...

Который год, как сам не свой,
задумчиво, по жизни бродишь...
И, видно, всем ( Ведь не хмельной! )...
Но вот чего-то не находишь...,
минуя, будто круг, в себе,
знакомый что ( Довольно многим! )
и ждёшь, опять..., порыв в судьбе,
но он, судьёй смиряет, строгим...,
диктуя очевидный путь,
проторенности дум, лишая,
где ты ( Тоскуя ли, чуть-чуть? ),
как будто бы с иного края,
стремишься к таинству вершин
( Где Заратустра, словно с бюста! ),
от Ницше, с глубиной низин,
к равнинам дна...

А Павлик-то Морозов, сукой,
что называется, большой,
слыл, за дела... Зато, Наукой,
был обелён...- В Совке, судьбой,
хотя и сдал родного папу
( Но здесь, опять же, говорят... ),
тем, поделом, карт-бланш, на лапу,
всучив ( По сути, напрокат! ),
посланцам, как бы «Новой Эры»,
в известной шайке ( «На века»! ),
вступил, Героем, в пионеры...-
Взлетевши, мифом, в облака! -
Как от греха подальше, к доле...,
чтоб сгинуть, в оной ( Но за что? ),
на бесконечном русском поле,
где прав не...