И становятся

Никак не допишу я начатую повесть
Чернила сохнут и вместе с ними сохну я
Мне душу бередит отравленная совесть
С чудесним переливом янтаря

Да и о чём писать я знаю
И вроде строчки не ложатся криво
Вот только зеркало с собой поставлю
Как вдруг становится противно

О Боже! Кто это? Неужто я?
Не плохо выгляжу,такой пригожий
Лишь пятен непонятных череда
Что проступает кое-где на коже

Да страх из детства затаился где-то
Тускнеет взгляд в зеркальном отраженьи
И трусости наручники...

Меня взаправду путает девчонка,
Опять нас разделяет двадцать пять.
Но я научен, знаю твёрдо, толком
Нужно пристанище ей больше, чем кровать.
Легко поддаться чувству, это как наркотик –
Попробовал, и ты на небесах.
Но кайф уходит, а ее заботы
Ложатся грузом на твоих плечах.
И ты становишься Сизифом подневольным
И носишь бремя мужа много дней
И в услужении становишься безвольным,
И удивляешься ты тупости своей.
Я понимаю – драма неизбежна
Не потому, что не люблю опять.
Я осторожен, я...

Как больно иногда становится,
Что не с кем мне порой поговорить.
Что в одиночестве душа метается.
И некому ее открыть.
И привыкаешь потихонечку
Существовать в закрытом состоянии.
И скрытнее и доверчивей становишься
Варясь в среде непонимания.
ну а проблему повседневные
И суета людская мелкая
Так достает порой до чертиков,
Что нету сил все продолжать.
Ну а поплачешь с сигареткою,
С утра начнется все по-старому.
Будильник старый зазвонит с утра,
Начнется новый серый день.
Порой...

Я стану стервой
Такой заразой
Чтоб отомстить всем
Жестко и сразу

Кого-то насмерть
Кому-то больно
А мне не жалко
А я довольна

Зло, боль, обиду
Я все забуду
И знаю, больше
Любить не буду

А я в отместку
Ударю сильно
Хочу, чтоб слезы
Лились обильно

Я буду жесткой
Трепать им нервы
Теперь уж точно
Я стану стервой!

Девушка и парень ворковали,
Сидя на вечернем берегу...
«Увезу тебя я в море далей,
Наше счастье я оберегу!

Будь моею нежною луною,
Светом стань без вечной суеты.
Растворимся мы навек с тобою
В ласковом сиянии звезды.

Солнцем стань моим, моим заветом
И зарёю сладкой поутру!
Между темнотой и чистым светом
За тебя, родная, я помру!»

Девушка со взглядом ошалевшим
Не смогла понять сих дивных слов:
«Было бы тебе намного легше,
Если б не болтал ты про любовь.

Полчаса я с...

А знаешь ли, что украшает мир
В тебе и для тебя? – твоя душа,
И Бог в тебе. И вечен с Богом Пир…
Но, веришь ли, что жизни нет конца?
А ты цепляешься за мелкость Бытия,
Страшишься разминуться и с удачей,
Ты принял Вечность, как мгновенье сна
И над собой, безумный, часто плачешь…
Ужели не понять: за смертью – жизнь,
Ужели не понять, что ты – извечен,
А ты цепляешься и украшаешь миг,
Не зная – миг иллюзий быстротечен.
Но охвати умом хоть жизни три,
Не соблазняясь тем, что вечно тленно...

Дайте мне песню - и я петь буду.
Дайте мне память - я не забуду
Всё, о чём пел я и что утратил.
Дайте перо мне -
Я буду писатель.

Воздуха мне - не задохнусь !
Крылья - и в небо
Не промахнусь.
Дайте мне солнце , дайте мне ветер !
И стану светел и буду весел.

Мне бы любви , чтоб не быть одиноким
И вдохновенья - писать о высоком!
Самую толику, сам-мую малость -
Чтобы всё это и вам досталось!

Дайте опору - я сдвину Землю !
Дайте мне воду - утоплю море !
Дайте ж свободу - я не...

В открытом море буря не стихала,
Елизавета куталась в меха.
Она тогда впервые узнавала,
Как мир огромен, даль как широка.
- Мой край суров, - он повторяет снова, -
И нам придется до конца пройти.
Но вот они у берега родного,
И надо самый трудный путь пройти.
А там враги Гаральдовы не дремлют,
И он из рук не выпускает меч,
Герой один , совсем один все время,
И время вроде перестало течь.

2.

Он в полночь возвращается устало,
Чтоб на рассвете вновь уйти назад,
Душа княжны во...

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...

Тишь степная окутала пылью просторы,
Оседает тихонько к земле пелена.
Эхо тронуло звоном пустынные горы
И рассыпались водною рябью колечки потухшего сна.
Сонно льётся в пустыне ручей серебристый;
Как зелёные ёжики клочья травы расползлись;
Солнце светит на скопище дюн неказистых,
И стремятся над бездной песков птицы ввысь.

Голые ветви, как обглоданные жаром кости.
Тишь кипит,
Ветер пылью дымится.
Оглашают долину хрипы волчьего воя и злости,
И порхает печально, крестя дол земли...