И попала прямо в лоб

Здравствуй, теща, мать родная,
Человек мой дорогой.
Вот опять к тебе шагаю,
Хоть кричал, что ни ногой.
Ну, нашла коса на камень,
Ну, погорячились мы,
Но я ж пришел к тебе, как к маме,
Без отдачи взять взаймы.

У нас дома ни крупицы,
Нету даже сухаря,
Нет, не чтоб опохмелиться,
Это ты, мамаша зря.
У тебя тут борщ душистый
И румяный каравай,
Я спешу, но если быстро,
Если с мясом, то давай.

Ты же знаешь, что в охотку,
Покушать вкусно я люблю,
Ну, что ты...

Жизнь проходит, вот зараза!
Еще чуть и все! Кранты!
А ты не был водолазом.
Космонавтом не был ты.
Не был даже дирижером
И не танцевал балет,
Не покрыл себя позором,
Но и славы тоже нет.

Ты не стал первопроходцем,
Может, просто было лень?
Место не искал под солнцем,
Чтоб чуть что, так сразу в тень,
Ничего, мол, знать не знаю,
Это вовсе был не я!
И не то, чтоб хата с краю,
Она даже не твоя!

Не встречал иной ты разум,
В лоб не било НЛО,
Ну, что, в натуре, за...

Приезжай. Ты представить не можешь,
Как душу тревожишь,
Мне все дни.
Приезжай. И прямо с дороги,
Меня на пороге,
Обними.
Приезжай. Ты нужна мне как воздух,
Чтоб рядом! Чтоб возле,
Каждый миг!
Приезжай. И скажи своим взглядом,
Что ты очень рада
И обними.
Припев:
Приезжай, когда утро приносит рассвет,
Приезжай, когда ночи конца, края нет,
Приезжай в летний зной, в зимние холода,
Приезжай, чтоб остаться со мной навсегда.
Приезжай моя радость и моя боль,
Приезжай, я так жажду...

Над мертвенно-белым полем, воронья надрывный траур,
Учит мать стеречь добычу замерзающих волчат,
« Это кто же, в час рассветный, небольшим обозом правит,
Чьи останки под рогожей кони хмурые влачат?!»

« Саша, милый! Уж не ты ли, охладев к земным печалям,
Руки бледные раскинул на соломе ледяной?!
Этот выезд – путь финальный, до реки четыре мили,
Той, что скроет лоб высокий под студёною водой!»

Помнишь, как с бароном Толем, пробиваясь сквозь торосы,
Славу Родины умножил картой...

…Говорил он уныло и слезно,
Что не может смеяться и петь.
Жизнь - брутальна, горька, лакримозна,
Что боится уже не успеть,

Что играет не первые роли,
Что не ждут ни успех, ни фурор,
Что не плавает брассом и кролем,
Что к нему пристает режиссер…

Ни на что уже нет вдохновенья
Вот задумал сонет - и не смог.
Про печальное ветра сипенье.
Так и прыгает в горле комок…

Засморкалась и сморщилась строчка
И ушла в неживую зарю
Распускаются печень и почка ,
К ноябрь, это, брат, к ноябрю...

Не ругай меня напрасно.
Я ж хороший когда сплю.
Пусть я ликом не прекрасен.
Но красиво я храплю.

С переливом , музыкально.
Так что дом весь наш не спит.
Не смотри ты так скандально.
Бей в живот - ведь лоб болит.

Что за жизнь , боюсь я страшно!
Что ты плохо будешь спать.
Месть твоя потом ужасна.
Будешь поедом сьедать.

Ах за что мне наказанье!
Не могу я не храпеть.
Храп в любви к тебе признанье.
Попытайся уж стерпеть!

Не ругай меня напрасно.
Я ж хороший когда сплю.
Я...

Вот опять, уже в который раз,
За какие, не пойму, грехи,
Прилетал, с заоблачья, Пегас
И дико ржал, прочтя мои стихи.

Хлопал крыльями и в пол копытом бил,
Раздувая щеки как мехи
И все ржал: - Ну, брат, развеселил,
Лошадь лошадью, а все туда ж, в стихи.

Муза, посетившая меня,
Ласково дотронувшись рукой,
Мне шепнула: - Ну, что взять с коня?
Конь, он даже на Парнасе, конь!

Я понимаю, но чтоб мне так жить,
Ведь, как поэту, больно мне, за что?
Хотелось мне Пегаса...

Осени бег золотой,
Снова кричу я постой,
Не торопись уходить,
Есть ещё время любить.

Как золотая листва
Стала моя голова,
Но я найду те слова,
Чтоб полюбить навсегда.

Жёлтым покроет тот лист
Улицы все и траву,
Слушаю птичий я свист,
Астры в букет соберу.

Стая больших голубей
Хлопнула крыльями враз,
Сколько там их сизарей
В небо вспорхнули сейчас?

Пёстрые краски манят,
Воздух ядрёный бодрит,
По ветру листья шумят,
Небо со мной говорит.

Сыплет ли...

Представляю, как будут меня хоронить
И какие слова обо мне говорить.
Наблюдая за всем с катафалка,
Мне впервые себя станет жалко.

Кто со мною был нем, зажурчит как ручей:
«Он был наш» - скажет всем, хотя был я ничей,
Кто-то скажет, возможно, некстати:
Ты и здесь обогнал нас, приятель.

Пробежит по застывшему телу озноб,
И испариной лёгкой покроется лоб
Под бумажкой, как тронут на убыль
Поцелуи, но только не в губы.

А с любимой скандал выйдет наверняка:
К ней навстречу моя...

Продолжалась меж домами распря.
В той соревновательной борьбе
Дом Давида рос и укреплялся,
А Саула дом топырил пальцы
И весьма с натуги ослабел.

Родилось в Хевроне у Давида
Шестеро сынов от разных жён.
Не впустую тратил он либидо.
В начинаниях любых, как видно,
Бережённый Богом бережён.

Первенца ему Ахиноама
Изреелитянка принесла.
И другие отличились мамы -
Шестеро сынов, не так уж мало,
Ползунков одних - куча мала.

Первенец Амнон, задира самый,
Всех сильней был в играх до...