И на троих мы откроем бутылку

Мы вместе все, как музыкальный инструмент.
Нас дирижируют, касаясь наших струн,
В пропорции Фибоначчи - мы симфония.
Из собственной глубины
Пробуждением одной струны ожила стозвучная вторая.
Силой дыхания двух рожден новый лучезарный звук, -
И вот трое группой как один поют.

Ты слышишь, Родная?

Струи души оживают вмиг прозрачными небесами глаз твоих.
Лечу к тебе волной весёлых звёзд.
В их золотом парении нежность растекается блаженством роз.
Не касаюсь вспыхивающих навстречу...

XX век

Вал над галерою навис,
Остановились воды.
Закончил странствия Улисс,
Уставший от свободы.

Умолк слепой певец богов,
Но призрак жизни вьется
Там, где ни попранных слогов,
Ни рифм не остается.

Никто, Эсфирь, не говорит
На смертном перелете,
И пламя темное горит
В надмирной позолоте.

Века умчались, а досель
Чадит в руинах Троя,
Итака ладит колыбель
Для нового героя.

Тоской гремит сионский лот
И разбивает душу,
И он под пзолотом высот
Переступил на сушу.

Но...

Когда в колхоз пришёл мороз,
Мы пили водку, чтоб согреться изнутри.
Закусок нет, и как рассвет,
Ходили мы по улицам, как снегири.
Один из нас повёл рассказ,
Что к нам приехали в деревню погостить.
Весь день хамят, и норовят
На наших баб залезть и надо их побить.

Я взял кол, а Сень оглоблю,
И пошли мы бить городских.
Как случилось всё, не помню,
Но в больнице видел я ещё троих.

Пришла весна, лицом красна,
Как у приятелей моих в начале дня.
Когда обед, - желаний нет...

Развалившись в кресле авторитетом,
Градский снова всех давил «раритетом»!

И,

Для раскрутки «музыкальной копилки»
Лепсу явно не хватало... бутылки. :D

я в жизни многих девушек любил
(их было ровно восемь - если честно)
одну - совсем не помню (пьяным был)
вторую - плохо помню (был нетрезвым)

поэтому их можно не считать,
а третья - вообще была в журнале...
короче говоря - их было пять
и первую из них - Максимом звали...

тьфу, не Максимом - Симой (да, не вру!)
она - в церковном хоре голосила,
я как-то к ней под рясу сунул ру...
и больше никогда не видел Симу

ну что ж, поставим крестик мы на ней,
и заново девчонок посчитаем...

Такой тяжёлый день с утра,
Туман в глазах, закрыты окна.
Мне начинать его пора,
Но цвет лица сегодня блёклый.

Так ломит кости, словно я,
Вчера таскал, грузил, однако,
Столь ратный труд не для меня,
А сил подняться кот наплакал.

Как будто в голове чугун,
Сковали пальцы цепью толстой.
Я помню, что уже не юн,
И жить становится не просто.

И тут случайно выпал взгляд,
А на столе бутылка пива!
И то, чему я был не рад,
Внезапно стало вдруг красивым.

Один глоток, другой, пошло...

И что октябрь?
Размытые догадки,
Несметных глупостей прогноз.
Мир в ожидании разгадки -
Чей же утертым будет нос.
Эх, закупорена бутылка,
Залита твердым сургучом.
Но не унять желанье пылко
Попробовать вина. Начнем?..

Ты хочешь спрятать свет в бутылке,
и пить, когда вокруг темно...
Ты ненавидишь эти пытки,
но всё равно нальёшь вино
в стакан. Да с папиросой,
набитой планом, как в кино...
Ты притворишься альбатросом
и сдуру сиганёшь в окно...

А там, за небом - тучи серы,
а за стеной шумит тайга...
Вслед за холодным мёртвым телом
по целине сойдут снега
в канаву поднебесья
перебеситься добела...
Земля посмотрит изподлесья
на раздевающихся догола,
дотла...

Мой мир, разбитый и...

У меня тут действуют роботы-подонки -
Вместо пищи — кибер-секс, чтоб размять деталь.
Я плыву по сей реке в утлой плоскодонке
Лежа прямо на спине, озираю даль.

Ты ко мне не приходи — стать моим героем -
Это дорого — взгляни на набор ключей.
Если ТЕХНО — я ГОМЕР современной Трои,
Где механик вам нужОн больше всех врачей.

В отсталой дикости лежали пахотные дали
Под властью царских сабель и помещичьих плетей,
Не ели досыта крестьяне, вечно голодали,
А раз в семь лет был голод с миллионами смертей.

Дворцы, наряды, яхты покупая за пшеницу,
Царь и князья народ свой умерщвляли по пути,
Когда пол урожая вывозили за границу,
Детей крестьянских умирало трое из пяти.

Всё лгут про доброго царя, про булки и котлеты,
Конечно, знала Русь и тех, кто жил навеселе,
Но по стране лежали в избах жёлтые скелеты...