Хватит воевать

Очумел? Вот – хрена! Принял дар чудес!
Я не просто Гена – Гена-экстрасенс
Погляди-ка в телек. Видишь – это я.
Битва раз в неделю! Дружная семья.
Двигаем руками и глаза вразбег.
А следит за нами странный человек.
Он не больно верит в эти чудеса.
Раньше КГБэрил (сам нам рассказал).
Бился с шпиентурой… Видели в кино?
«Засветился» сдуру и ушел «на дно».
Пробовал в 9-й, роте, воевать,
Но Афган не в моде, растуды их мать!
Вот его на телек к нам и привело.
Может и не верит. Дело-то пошло...

Вновь посох в руке, и в дорогу. В Дорогу!
И так без конца, без конца…
Не ищем мы почестей. Тихое – с Богом…
Дороже любого венца.

Сквозь жизни, миры, сквозь пространство и время,
К тому, что всегда вдалеке…
Бывает, одни, а бывает, не с теми,
Но, радуясь, и налегке…

Ветра перемен… Испытаний собратья…
На них вся надежда в пути
Мы верили вечно, что силы нам хватит,
В Далёкое Завтра дойти…

И, правда, хватало. Её нам хватало,
Неведомой, ярой, живой…
Бывало, конечно, душа уставала...

Словно ад, раскаленное сердце афганца.
Автоматное дуло увидишь в зрачке.
Выживать, не сдаваться, надеятся, драться.
На кровавом песке, на судьбы пятачке.
Ночью стонут иссохшие детские губы,
И язык изможденный к гортани прилип.
Кто прошел ту войну - не нежны, и не грубы.
Убивали, но грезили ветками лип...
Они призраки днем, и орлы - по ночам.
Все кружат, и кружат на заветной чужбине.
Где тоска их по хрупеньким женским плечам
В башне танка осталась, и в "МАЗа"
Осколком прошитой кабине...

Заколдован мир Большой планеты,
В небе фиолетовом звёзд нет.
И в нём солнце светит чёрным светом,
И всегда туманный там рассвет.

Там давно когда-то жили тоже,
Те, кому Бог разум и жизнь дал.
Нет — не люди, но нас похожи:
Постоянно мир тот воевал.

Волшебства владели они силой,
Но как мы, желая побеждать,
В инструмент войны всё превратили,
И смогли свой мир заколдовать.

Чёрным став, сгубило солнце светом,
Всё живое на планете той.
Волшебство повинно было в этом,
Став недоброй...

Сегодня фильм смотрела я
Документальный, о войне
Он слишком поразил меня
С тех я буд то бы во сне

Мне все чудится дым пожарищ
И дети, кличущие мать
И тот безусенький товарищ
В 16 шедший воевать

Ему бы, совсем еще мальчишке,
С друзьями поиграть в футбол
Иль полежать в саду за книжкой
И сесть в обед с семьей за стол

А он идет, сжимая зубы
Вцепившись крепко в автомат
Вперед лишь шепчут его губы
И сердце бьется как набат

Он видел как рыдают дети
Над телом матери своей И он...

За столом отец и мать.
Сына два сидят напротив.
- За кого же воевать
Оба ныне вы попрете?
Ну! Ответствуй мне, Степан,
При какой ты энтой власти?
Лишний заглотнул стакан?
Иль еще каки напасти? -
Грозно брови свел отец.
Мать слезинку с глас смахнула.
- Вон, каков твой моледец!
Власть ему, вишь, приглянулась.
- Ты, Иван, чего молчишь?
Был же унтером в солдатах.
За какой, скажи мне, шиш
Фронт теперь на наших хатах?
Как без батюшки царя?
Отчего же я коммуну
Должен все отдать зазря...

В России – правда – это склока...-
Когда иначе уж нельзя...-
Жить по-другому, всё ж, морока,
вот и приходится – скользя -
в глубины – вовсе – не вникая -
сливать заботы на иных,
уж двадцать лет всё обвиняя,
латая дыры дат былых,
причин же – всуе – избегая,
меж следствий, находя предлог,
чтоб панегирики читая,
трагедий подводить итог,
произнося ( Не небылицы! ),
коль рвутся нити – наяву,
где самолёты – уж не птицы,
а корабли – не на плаву...
Где ожидания несчастий -
уже как норма...

- Ой, Вань! Опять нам воевать?
Мы что, совсем не можем в мире?
Опять "мочить" начнут в сортире?
Фронты зачем же создавать?

"Единоросы" без того
У власти без ограниченья.
А коммунисты в ополченье…
ЛДПР тут за кого?

Лжедмитрий сел тогда на трон,
Когда из Нижнего Пожарский
И Минин, и народ боярский
Пошли в Москву, чтоб выгнать вон.

Теперь все, вроде, при местах.
И, вроде, выбирали сами
Какими-то там голосами.
Так от чего у власти страх?

Болтать такие вещи вслух!
Ты, Маш...

- Сил убеждать уж не хватает,
Давай-ка, лучше выпьем чая!
Налью тебе я пополнее,
Полнее полной уж до края,
Чтоб показать весь смысл идеи,
Которой места не хватает!
Да как хватить?! В сосуде полном
Не разместишь "другого" волны!

Ушел из жизни, - наш последний Ветеран!
Который, - на самом деле в 41-45 воевал.
Четыре года за родную землю
он в окопах прозябал,
А сколько он своих однополчан
в чужую землю закопал?
И вот пришёл его последний час
И перед смертным часом он с горечью сказал:
«За, что ж я кровь свою в окопах проливал»?
За то, чтоб после победы над врагом
Чиновник наш: - издевался надомной…
Что мне остаток жизни, брат, своей:
- Пришлось провести на Родине моей…
В глубокой кабале
и полной...