Худой

Я - Бессмертный, я - Кощей,
Я не ем супов и щей.
Мясо тоже не люблю,
Воду из-под крана пью.

Лет, наверно, через семь
Похудею я совсем.
А когда пройдет сто лет,
Буду тощий, как скелет.

Нарывался и я, и мне юшку пускали,
И я знал крОви вкус, на разбитых губах.
А бывало по юности — даже пинали,
Погасив мне ударом, света яркость в глазах.

Но героем не став, я своё отбоялся,
Жить хочу но и смерть, не боюсь я уже.
Лишь за близких мне жизнь, из дней прошлых остался,
Страх до дрожжи в коленях, у меня на душе.

Не люблю вида крови и боли страданий,
Даже самых заклятых и злейших врагов.
Кровожадных не знал, никогда я желаний,
Но при этом всегда, сдачи дать был готов.

Я...

ПЕРЕД БЕДОЙ

То ночь ли над планетой, словно филин, машет распростёртыми крылами,
То ли зловеще ворон грает перед близкой уж бедой:
Что день, сильнее лишь ещё кренится к бездне шар Земной.
А между тем его мы к ней иль не подталкиваем сами,
Как те безумцы?.. Или же то злонамеренно беспечными руками
Людей доверчивых вершится чей-то умысел худой,
В тени упорно и давно сплетаемый за их спиной
Неощутимыми коварными и злобными врагами?


НЕ ОБОРОТЬ!

Пусть неуёмные враги терзают дух его...

ПЕРЕД БЕДОЙ

То ночь ли над планетой нашей, как бесшумный филин, машет распростёртыми крылами,
То ли зловеще ворон грает перед близкой уж бедой:
Что день, сильней лишь и опаснее ещё кренится к бездне шар Земной.
А между тем, его мы безотчётно к ней иль не подталкиваем сами,
Что те безумцы?.. Или же тó злонамеренно беспечными руками
Людей доверчивых вершится втайне умысел худой,
Грозящий гибелью всему, в тени упорно и давно сплетаемый за их спиной
Неощутимыми досель их беспощадными...

Не всё так просто вьётся в королевстве,
Порой, ворьё живёт, как короли.
Скирдуют гроши тоннами в поместьях,
Которые обманом обрели.

Но сколь верёвке подлости ни виться,
А кончик всё же, чик, да и в обрыв.
Тут сам и окунёт в ушат дерьмища
Себя, да и сородичей своих.

Но манит алчность новою страстишкой,
Мол, твой конец не будет столь худой.
И отдаются в низменное души,
Да всё не обретают в том покой.

Считать своим возможно миллиарды,
Иль тонны злата, иль иных богатств.
Да...

Толстый хочет похудеть,
А худой поправиться.
Часто людям, тем что есть,
В мире жить не нравится.

В детстве — вырасти желают,
В старость — вновь помолодеть.
Люди в них, покой не знают,
Не умеют — не хотеть.

Даже тот, кто в жизни вроде,
И удачлив, и богат.
Всё-равно себе находит,
То, чему он в ней не рад.

Всё имеющим в богатстве,
Жизнь, довольством в ней скучна.
Им отсутствием препятствий,
Нудной, кажется она.

Такова людей натура,
Всё не то им и не так.
И богатый смотрит...

Глаза мои, сердитые и красные,
Но вы не бойтесь — я не вурдалак.
Паршиво спал и выгляжу ужасно я,
Но я внутри, милейший и добряк.

Но я внутри, пушистый весь и белый,
Обидеть даже, мухи не могу.
А коль побью, то злых лишь и за дело,
Тех кто ко мне, отнёсся как к врагу.

Но даже с ними, не ищу сам стычки,
Мне мир худой, милее войн побед.
Ведь для пожара, хватит одной спички,
И ссоры миг, дать может много бед.

И внешний вид мой, мрачностью обманчив,
Я хмурый, но — клянусь, совсем...

Не возгордись, не возомни,
Героя, из себя не строй.
Не трусь, но трезво оцени.
Того, кто встал перед тобой.

И даже если в твою пользу,
Сравнение, ты всё же не спеши.
И если можно зла угрозу,
Без ссоры, мирно разреши.

Худой мир, войн хороших лучше.
Без павших, нет побед фанфар.
Сжигает, в них тела и души,
Войны, губительный пожар.

И миру, и вражде причины,
Меж всех, всегда легко найти.
Но и без них, так часто сильный,
Сметает, слабого с пути.

Но не спеши, не возгордись...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Луна сверкает, зренье муча.
Под ней, как мозг отдельный, - туча...
Пускай Художник, паразит,
другой пейзаж изобразит.
И. Бродский

Художник – от слова «худо».
Худо-жница – жница худого.
Фольклор

Поэт, всемирно знаменитый,
Определил художника как паразита.
Прослышал он - в народе русском будто
Художник, говорят, - от слова "ХУДо":
Он "ХУДо жнёт" и ХУДом всех разит
И значит он - ДУХовный Паразит!..
И значит Дух его вполне уродский...

Спасибо Вам, поэт Иосиф Бродский!