Хоть на край света

На краю каленой меди
В отраженьях блики пляшут.
Стонут хроники Акаши,
Удивляясь серой тверди,

Окунувшейся в пучину,
Ложных дней и мыслей странных.
По ступеням караваны
Откровений, выгнув спины,

Тащат призрачные цепи
Из причин, словес и страха.
Близок миг. Хохочет плаха.
На весах дела и цели.

о поэт-своевременник
ты
временной совремет
межкожные буквы твои
навыворот простыни
высеменяются
откликом эха

стихи

звенят и звенят
полощут врата у эдемских роскошных садов облаков
и входят собой
богинь сотрясая кристаллами нежить в волнах
и в роз лепестках
берега
холстов твоих грез

поэт

сменялась луна
когда я
стучала стакатто по клаве ночной тишины
я отчаянно клеила «мы»
на якоря
у края раскрашенной бездны

глаза

фарфоровых рыб
и движений следы
так нетрезвы..

Авиценна, Гиппократ, Путина полпреды...
Исцеляют доктора, лечат мироеды.
Времена переплелись... Вслушаемся лучше,
Что влагает финансист в царственные уши:

«Перебрав весь пантеон с думскими богами,
Пусть отыщет фараон с крепкими мозгами,
Делового пацана тёртого конкретно,
А не облако в штанах голубого цвета.

Нужно чтоб он выступал с нашею программой,
А не тролль-бисексуал выл под фонограмму.
Воплотит он в нашу жизнь вымыслы и блефы,
Ему в помощь типажи - Дрофы, то есть Грефы...

На безобразия взирал Бог свысока,
Cпать не давали хи, ахи, вздохи,
Бессонницы замучила тоска,
Достала человеческая похоть.
Что твердь как голова болит, трещит,
До времени не подавал Бог вида,
Не признавался, что переборщил -
Прах замесил на творческом либидо
И получил эффект воды с карбидом.

Извёсткой негашёною разит,
Всё булькает и лезет повсеместно.
И как теперь ту известь погасить
Лишь одному Создателю известно.
Вот кто-то открывает порносайт,
Другой - интим-салоны и бордели...

Малый бизнес в сто пудов встанет понемножку…
Пусть растит близ проводов поц свою картошку.
Даст прибыток огород, меж опор разбитый,
Если с дачи не сопрёт бомж все реквизиты

И с посудой дармовой, взятой у бабули,
Сдаст потом тот лом цветной, а получит дулю.
Лом в Литву отправит жлоб… А мужик окстится
И с кусачками на столб…, чтоб опохмелиться…

А сгорел дурак - не лазь без перчаток в небо,
Чтоб цветметовская мразь жизнь вела безбедно.
Провода свои сдирай в кошках и в калошах...

Различные Женщины ходят по свету.
Буквально два слова - на тему на эту.
Во-первых, есть Женщины - рыбки и птички.
Есть зайки и пупсики. Пышки и спички.
Драконы и змеи. И тысячи кисок.
(Тут крик из толпы: "Огласите весь список!")
Есть Женщина-смирно. Есть Женщина-вольно.
Есть Женщина-"Нива" и Женщина-"Вольво".
Есть Женщина-плазма. Женщина-лёд.
Женщина-лезвие. Женщина-йод.
Есть Женщины-девы и Женщины-овны.
Есть Женщины-где-вы? и Женщины-вот-мы!
Вот Женщина-финка. Вот...

Я возвращаюсь к северным краям,
Мой прежний мир — забавная картинка.
О, как мне дороги деревья и поля
И каждая заросшая тропинка.

Свою судьбу я напророчил сам —
Скитания, разлуки и тревоги.
Но эхо милое кочует по лесам
И стелется печалью на дороги.

Их было много, даже мне не счесть,
Но той единственной всегда я рад вернуться,
И принести прекраснейшую весть,
Что я отпил из солнечного блюдца.

Фонарю одиноко висеть на столбу.
Он подумал--О.боже, как скучно,
Я хоть в Небо свечу, а сосед, я смотрю
Только в Землю, и как это грустно.

И решил наш Фонарь--Абажурчик сниму,
Посвечу и на Землю.Быть может
Я соседу поярче вокруг освещу,
Да и людям--на тропах поможет.

Абажурчик он снял, засияло вокруг,
Всё пространство усиленным светом.
И тут понял Фонарь, что светил в полукруг,
А себя и не видел при этом...

И сначала Фонарь было даже ослеп
От обширных своих озарений,
И...

Какой дорогой ты пойдёшь?
И где искать себя захочешь?
Ты каждый раз чего-то ждёшь,
В глазах тревога днём и ночью.
Но я в ответ лишь улыбнусь,
Скажу, что на душе спокойно,
Скажу лишь для того, чтоб все
Меня оставили в покое.
В себе я не разобралась,
Судьба жестоко поступила:
Я быть бы счастлива могла,
Но жизнь мою любовь убила.
Какой в итоге стану я?
Пожалуй, рано делать вывод.
Когда шагну я через край,
На небе будет сделан выбор.

Одиночество — удел королей и предателей.
Бездной смерти окутана искорка жизни.
И мы в жертв превратились из вымогателей,
На краю запрещенного знанья повиснув.

Ведь открылось там нечто ужасное,
Отчего содрогается разум с душонкой,
Чувствуя, что знание это опасное, —
С тайной злою пучиной, под пленкой.

И как теперь жить с этим лезвием в мозге,
С семенем тьмы, с отравленным сердцем?
Уютный мирок, разрушенный розгой
Не склеить обратно. Не шмыгнуть за дверцу,

Спрятавшись от...