Хорош

Осенний , крепкий , свежий ветер
Как он порывист и хорош ,
Я жду, когда настанет вечер
И ты любимая придёшь …

С тобою сядем на скамейку
И обниму тебя рукой ,
Ты распахни кА телогрейку
И песню нашенскую спой …

Светло-серый шлейф крутился степью
И лощился, полируя лес…
Между делом – блеску я не верю,
Пусть докажет, что он – класс с небес?!
Больно светлый цвет хорош нарядом,
Но как тает, ниц бежит бледной…
Бренно серым балует (с ним рядом)
Всё распутье – почерневший слой…
Грозным нравом, в вихрях поднебесья,
Развивая мощность мерзлоты –
Снежный плен, в ледовьях белоземья,
Безупречен – в классности – ЗИМЫ!!!

Я девкам пел о лоцманской проводке,
Пургой в глаза и пыльным ветром с крыш.
Мы в рейсе дальнем думали о водке,
Теперь гудим на квартале «Париж».

Район хорош - бичи и наркоманы,
Кругом одни трущобы, нищета…
Здесь на собак поставлены капканы,
И тёплые все заняты места.

Сидим и пьём, собралось нас немало,
Всем побоку проклятая нужда.
Тут тип вошёл и вопросил устало:
«Вам мебель, почти новая, нужна?»

Мы все на выход, прихватив полбанки -
Чтоб согреваться, на дворе метёт.
«К кому...

Сидят вороны на заборе,
И тих с утра безлюдный сквер.
Весь мир со мной сегодня в ссоре,
А день осенний хмур и сер.

Как я, не спал день этой ночью.
Как я, под утро уснул он.
И просыпаться день не хочет,
В тумане зыбком словно сон.

В тумане день — седой, лохматый,
И мокро-грязный словно бомж.
Что был собой хорош когда-то,
Теперь на всех чертей похож.

Чтоб этой грязью в нём не жить,
Пройду я сквозь него не споря.
Я не хочу подобным быть,
Вороне чёрной на заборе.

Сидеть...

О, космос! Ты – предел мечтаний!
Ты покоряешься, но нами ты ещё не покорён.
Полны твои глубины сказок без названий,
Перед которыми встаём мы на поклон!

Но время шустрое не постоит на месте!
Мы – человечество, мы можем многого достичь!
Но мы достигнем знаний только вместе.
Ну а для этого науки святость надо чтить.

Быть может, скоро на каникулы мы полетим
На атомном огромном звездолёте!
Как интересно нам в полёте!
С огромной радостью мы вам сказать хотим.

С развитием науки нам не...

Ах что скулишь побитым псом,
Предчувствие плохого впереди.
Из рук всё валится и ком,
На сердце, у меня в груди.

И хочется бежать куда глаза глядят,
С обрыва вниз и в вечный сон.
Печаль и грусть в колокола звонят,
Тревога колокольчиком: дин-дон...

И буря чувств во мне бушует,
Меня ломая изнутри.
И мечется душа, тоскует.
Светает — гаснут фонари.

Из зеркала в глаза опять,
Угрюмо смотрит ,,Я» второй.
Ведь он не может тоже знать,
Что уготованно судьбой.

Ах будь, что будь...

Твой облик, словно наваждение
Меня преследует везде,
Лишь я глаза закрою на мгновение,
И как магнит меня влечет к тебе.

Ах…этот взгляд, он словно океан
Меня он поглощает с головою,
А твой поистине величественный стан
Неописуемо хорош собою.

А запах твой…его не описать,
Им можно только наслаждаться,
И руки нежные способны так обнять,
Что невозможно им сопротивляться.

Теперь я стал твоим рабом любви,
Не знаю счастья и покоя,
И исцелить меня способна только ты
Своей волшебною...

Мой друг, самурай из провинции Оми,
Когда убедился в тщете суеты
Себя погрузил в состояние комы,
Стал камнем и Буддой, никем и святым.

Чернь мимо текла, восторгаясь кабуки,
Ронин лез на Фудзи, на гейшу – сёгун…
Не знаю, мой друг, может лучше – сэппуку?
Хорош, говорят, и заморский цигун…

Без дела ржавеют танто и китана,
Сверкают на склонах вулкана снега,
Саке превозносит Басё под бананом
И учит Ниндзюцу сосед из Кога…

Все так, как и должно – Сатори не к спеху;
Есть рыба...

А меня не пускают ни водка, ни Лидка,
Ни дверной, неуступчивый к просьбам, косяк.
Я бы ночью ушёл, но канючит калитка –
Так визжит, что колёс не слыхать на осях.

И куда мне податься от клюквы и стопки,
От любви во хмелю и капусты в бадье;
Не размяк я, клянусь и, конечно, неробкий –
Кнут и пряник приму и заем курабье.

Что сосуд? Спирт един, только градусом разный.
От Анфис и Полин рябь в мозгу и душе.
Лидка прячет бутылку. Но поздно, зараза…
Атакую! Сдаётся и стонет в туше.

Ну...

Мне не нужен костюм,
головные уборы,
маскирующий грим,
зажигающий бал -
меньше б тягостных дум,
твёрже б точку опоры,
и в запале игры
чтоб рассудок не спал.


Я. любовь окликая,
не брал её в жёны,
я лишь петь был готов
высшим слогом о ней,
Никому не слуга я,
и не приближённый,
впрочем, как и никто
не приближен ко мне.


Я не жду ни суда,
ни реванша, ни блица,
ни ревизии чувств -
мне их легче хранить
там, где права не дав
черноте обелиться,
права дать не хочу
чистоту...