Гулкий

Зачем внезапно лёд минувших лет
Пытаешься пробить настырным стуком?
Молчание - оно и есть ответ,
Не тронешь ты покой мой гулким звуком.

Уснула память в городе теней
В холодном и забытом старом склепе.
Дождями смыта боль былых страстей.
На сто замков закрыт любовный пепел.

Иссяк источник, бивший ввысь ключом,
И в зной поивший смелые надежды.
Мечты могильным заросли плющом,
Не смогут разомкнуться праха вежды.

Любовь, что розой пышною цвела
Осыпалась, засохла, умерла.

Пахнет влажным, прелым, пряным
Раннею весной в лесу.
Гулко в кроне барабанит
Дятел старую сосну.
А на солнечной поляне,
Щурясь весело на свет,
Расцветает северянин –
Белоснежный первоцвет.

Улицей, проулками,
Я иду домой.
Тень шагами гулкими,
Топает за мной.

Ветром скособоченный,
Вслед шумит листвой.
Тополь у обочины,
За моей спиной.

Месяц дымку облака,
Подцепив рожком,
Тащит тихо волоком,
В свой небесный дом.

Где-то пёс зайдётся,
Воем в небеса.
Солнышком оконце,
Света полоса.

День прожит работою,
Трудный был опять.
Припозднился что-то я,
Нужно поспешать...
Марковцев Ю.

Я в далёкой, неведомой дали,
Искал знания тайного свет.
Только в ней, боль и грусть охраняли,
Недоступный, всем смертным секрет.

Я над бездной по острию бритвы,
Балансируя, шёл в жизни сне.
И чужой, не моей жаркой битвы,
Шум о смерти, кричал вослед мне.

Я ушёл от всех битв и сражений,
Обронив в бездну грусти покой.
Безвозмездных, нет в мире спасений,
Иногда, за них платят душой.

У судьбы козырнАя шестёрка,
Ею бит, был обычный король.
Росы чистые как взгляд ребёнка,
Омыв рану...

Я спросил у либерала:
“Что видать из-под забрала?”
Он ответил гулко мне:
“Безусловно, мы в тюрьме!”

Там в осеннем саду,
Воздух утренний чист.
Там средь лилий в пруду,
Листопад бросил лист.

Там туман из пруда,
Пил рассвета покой.
И молчала вода,
Тишины гулкой тьмой.

Там упавшей звездой,
Ночь шепнула: - «Прощай.»
Перед тем, как над тьмой,
Всплыл из вод солнца край.

Там узнав счастья страсть,
Тихим водам пруда,
Я души своей часть,
Подарил навсегда.

И в осеннем саду,
Тихо там она ждёт.
Когда к ней я уйду,
Из бытейских забот.
Марковцев Ю.

По гулкой мостовой,
Пусть катятся катрены,
Мы в мыслях - за чертой,
Уходим с этой сцены.

Молчит луной рояль,
И шепчутся иконы,
Открытая вуаль,
Степей авто-дозвоны.

Средина января -
А там приходит Лето,
Я всё ещё люблю тебя,
В тебе так много света.

Яков Есепкин

Канцоны Урании

• «И вот он, праздник на улицах, авеню библиофилов, помимо «Русского самовара» любящих десерт. Книги Есепкина «Космополис архаики», «Lacrimosa», «Порфирность», «Вакханки в серебре» триумфально завоевывают художественный мир и рынок.»
Р. Салимов

I

Нет парчи – содомитский атлас
Застилайте на жалкие гробы,
Кто и слышал сиреневый глас,
Мертвых ангелов носят утробы.

Из Содома в Коринфы свернем,
Хоть колонские пиры утешим,
На атласах еще мы уснем...

Убаюкаю,
Боль душевную свою.
В тихих звуках я,
Я в себе, своё пою.

Ничего не жаль,
Не моё — не для меня.
Не поймут печаль,
Ни чужие, ни родня.

Мне святынею,
Ну а им пустяк пустой.
Разный с ними я,
Взглядом, верой и душой.

Не сломавшийся,
А уставший я чуть-чуть.
Буду дальше я,
Жить сквозь радость и сквозь грусть.

Тишью гулкою,
Звёздный ковш наполнив, пью.
Пью, баюкаю,
Боль душевную мою...
Марковцев Ю.

Что-то исчезло, в сердце пустОты,
И гулким эхом, в них его стук.
И бесполезен, прошлых дней опыт,
Слабость забрала, силу из рук.

Что-то случилось, где-то сломалось,
Что-то сломалось, где-то внутри.
И навалилась, взгляд размыв вялость,
И блеклой стала, алость зари.

Невосполнима горечь потери,
Но мир не терпит, в нём пустотЫ.
И забрав радость, в нас горю двери,
Мир открывает, руша мечты.

И миг наступит, дольше столетья,
Смысла исчезнет ориентир.
И я забуду, где в жизни есть я...