Грудь

Сижу я с грустью у окна.
О встрече бога я молю.
Ведь без тебя погибну я одна.
Я в жизни одного тебя люблю.
А слёзы тихо капает из глаз,
Ведь до сих пор нет от тебя письма.
Встреча бы стала радостью для нас.
И с нетерпеньем жду её сама.
А время, словно тысячи мечей,
Вонзится ожиданьем в мою грудь.
Во сне я вижу блеск твоих очей.
Я так хочу к губам твоим прильнуть.
При сумрачном мерцании свечей
В твоих нежных объятиях уснуть.
Но это лишь заветные мечты
И продолжаю по тебе скучать...

Спешу по трассе я вдоль речки, речки Пинеги.
Качу на север смело, следом за пургой,
В просторах неба черно-, черно-, черно-синего
Луна встаёт над заметенною тайгой,

Незамерзающей блестит под носом лужицей.
Пустынна трасса – разошёлся Дед Мороз,
И, лишь порою, как-то, очень уж по-дружески,
Мигает встречный, жёлтым глазом, лесовоз.

Мечты на стекла наморожены узорами,
Их без проблем ладонью нежно отогреть.
Ты не грусти, дружок, ведь это очень здорово
Вот так катить на Норд и молча...

Пусть говорят! Пусть так! Я черный археолог?
Про комнату янтарную порою снится сон
Весь шар земной моей лопатою исколот:
Сегодня - гильз лишь горсть, мечте трезвонит в унисон…

Но ярким солнышком всегда мне светит завтра,
Конечно же, я верю, что когда-нибудь найду,
ХабАр, во тьме веков забытый Аргонавтом,
Ну в худшем случае , упавшую с небес звезду…

Мой путь в начале лишь, мой путь тернист и долог -
Ведет вперед, по траверзам тех фронтовых дорог,
Где «дед» и «прадед» слёту в...

Предутренним туманом закурились сопки,
Залива гладь тиха – ни шороха, ни плеска…
Из-под руки, от пальца, покатилась робко
Росы слеза по струнке рыболовной лески.

В багровой дымке, из-за горизонта, сонно
На океана грудь, распространяя гало,
Расслабленно всплывает кверху пузом солнце…
Над «краем света» поднялось и грузно «встало».

Серебряною стаей солнечные блики
Плывут, сверкая, вдоль стены причальной –
Морские духи будто кажут лики,
Так детства сны светлы: без грусти и печали...

Как мало осталось жизни…
Как много осталось мечты…
Убегают судьбы дороги
За разводные мосты.
И ноги устали от бега,
И сердце ломает грудь,
Но на границе неба
Нельзя изменить свой путь.
Кидаю игральные кости
И ставлю на кон себя…
Во мне еще много злости,
Но где же моя душа?

Твои глаза блестели ртутью,
от блеска лезвия ножа,
но ты была на перепутье
и нож в руке твоей дрожал.

Ты обняла меня за шею
и снизу вверх вонзила в грудь
всё полотно, не пожалела,
и я не смог уже вдохнуть.

А ты оставила внутри мне
клинок, свалившись на ковёр,
и не казалась мне противной,
противен был наш разговор.

Сейчас я лёгкий и прозрачный,
мне любопытно, почему,
ты на ковре и тихо плачешь,
а я тебя не обниму?

Я люблю тебя безоблачно и глупо,
все простить стараюсь, для чего?
Ты купил кольцо, как-будто.....,
но на палец не надел его.
Я рассталась с подвенечным платьем,
растеряв надежду и мечту,
помолясь святому на распятье,
лишь промолвила, что все еще люблю.
Принял ты слова мои нежданно,
окружил заботой и теплом,
но твоя любовь случайно,
в грудь мою вонзилась огненным мечом.
Ты покой разрушить им старался,
всё искал, для счастья верный путь,
но любви своей не испугался,
смог на все по...

Ночь неожиданно, подло подкралась,
В комнате тихо, скрипит полумрак,
дождь на дворе, и ты молча осталась,
что мне перечить, ведь я не дурак.
И от истомы, в предчувствии бури,
Зуд комариный звенит в головах,
Может быть, выпить мне бромной микстуры,
Чтоб успокоилась дрожь на губах.
Может напротив, любви возбужденье
Мне лишь усилить, ну просто чуть-чуть,
О, как прекрасно Любови влечение,
Штормом вздымается девичья грудь.
Нежно, так нежно ласканий прелюдия
В нас просыпается...

Я пришёл бы и сел на безлюдном краю океана,
Грудь открыл, чтоб моя безнадёжная рана
Овевалась бы ветром пронзительным, с воем,
Омывалась приливом, отливом, прибоем.

Чтоб покаяться здесь без молитв и икон,
Чтоб не слышал никто этот жалобный стон.
И отдать пене волн слёз постыдный ручей,
И гадать, кто же будет со мною и что будет с ней…

Полна чаша ошибок,
Не добавить ни капли.
Не пролить, не отдать,
Не отставить на час.
Эту горькую долю
Всю испить подобает
В молчаливом согласье,
Отрезвляющем нас.

Горечь чаши бездонной
Нашу грудь затопила,
Отрезвила сознанье,
Остудила его.
В этой горечи липкой
Всё прошлое живо;
В этой горечи злой
Роковое зерно.

Осушив по глотку
Чашу смерти звериной;
Претерпевши страданья,
Отчаянья ночь;
Мы окажемся живы
И с победой едины.
…Только бы дотерпеть,
До конца превозмочь...