Грохот

Чистопрудный - лебеди,
Лодочки у берега,
Тополь, пух роняющий,
Ароматы лип.
Все скамейки заняты,
Свет и тень поделены.
И в дрожащем мареве
Яркий солнца нимб.
И жара, убитая
Кондиционерами,
Распалясь, безумствует
В скверах и садах.
Город задыхается -
Май шагает яростно,
Отдаваясь грохотом
В наших головах.

Неоднократно предавший меня город рассыпается ежевечерне огнями,
Чернью и червью, нелепыми снами,
Стихами нелепыми, придавленными его домами.
Случился какой-то ужасный бзик,
Трава – единственное, что тормозит,
Весна – единственная кто тормозит,
Она не придет за нами.

Когда мне выдадут порцию сна,
Когда в этот город придет весна,
Она забыла про нас сестра,
Ей тоже тут надоело.
А мы идем спотыкая шаг,
И только танго гремит в ушах,
И вобщем деточка дело швах,
Пропащее...

Кто он - людям точно неизвестно,
Но всегда: при свете иль во мгле,
Сидя в канцелярии небесной
Он вершит погоду на земле.

Где-то вдруг поддаст побольше жару,
Снегопад куда-нибудь пошлёт,
В общем, по всему земному шару
Размещает зной и гололёд.

Ветру повелел: пусть тучи гонит,
За работой ревностно следя,
Ведь давно в таком-то регионе,
Все страдают очень без дождя.

Сделав росчерк молниевым блеском,
Обладатель высшего поста
С грохотом печать поставил веско
В уголке...

Хороводя ветками сосны,
В балке, тёплый ветер нежным пеньем
Овевает духов древних сны,
Воспевая вешнее мгновенье.

И, о чудо! Весь изрыт руками,
Залит кровью жертв, и напоён
(В каждой точке) солнцем и веками,
Оживает каменистый склон.

И летят над грохотом прибоя,
В крымской бирюзовой высь-дали
Крики чаек и гудки конвоя:
«Люди, люди – маки зацвели!»

Тянутся, корнями оплетая
Бомб осколки, амфор черепки…
Это души наши расцветают -
Снова ввысь, и снова вопреки.

Шепотом – до мурашек по телу!
Долотом – боль души занемела.
Грохотом – до височных ударов…
Изжила из себя тебя. Браво!

Нет пути, но решения смелы.
Все. Конец. И исчерпаны темы.
Через возмездье до Божьей кары –
Все равно жива СЕЙЧАС. Браво!

В небе звезды безмолвно танцуют,
Море плещется тихо у ног…
На губах тает вкус поцелуя –
Он когда-то мне сердце обжег.

Уходите, молю, уходите!
Я с трудом прячу слезы и страх.
Не убейте меня – пощадите! –
Словом, брошенным вскользь, впопыхах.

Ваши чувства, как вспыхнувший порох –
Много грохота, вспышки огня…
Под чуть слышный волны мягкий шорох
Море тихо укроет меня.

Камень катится с вершины
Развалившейся горы,
Боле ветер добавляет силы
Кануть падью низины…

Темень кроется в лавине
Хаотической волны,
Страсть кончается в пучине
Нисходящей грохоты…

*
Пламень тлеется в камине
Навороченной стены,
Камень жжёт сердцебиенье
У страдающей души…

Кто же – мается в трактире
С воплощением во сны,
Где мысли зреют о кончине,
Да, слава Богу – не мои?!

09.01.08

Жил да был хомячок
И он был старичок...
Ляжет он на бочок
И до ночи - молчок...

Ну а в полночь опять
Начинает скакать
В клетке всем грохотать
И мешать людям спать.

Ночью он - бодрячок -
Старый тот хомячок!...

Вечер распахнулся веером сиреневым,
сумерки навеяв на Москву осеннюю.
Суматошный город тихо засыпает:
улицы пустеют, звуки замирают.

Шепчутся чуть слышно на деревьях листья.
Им бы поскорее с сумерками слиться,
чтоб от глаз нескромных, городских укрыться,
чтобы до рассвета чутким сном забыться
и не слышать визга тормозов машинных,
выкриков клаксонов бешеных, звериных,
топота прохожих, грохота трамваев…

Листья засыпают, листья опадают.

Мгла… тёплым, липким одеялом
Укутала заснувший день,
Надвинулась дурным кошмаром
Чужая сумрачная Тень.

Вершитель мёртв. Уносят слуги
Остывший труп. Полночный бог –
Хозяин звёзд! Маэстро фуги!
Врывается в его чертог.
Холодным ветром, Древней Ленью,
И грохотом ракетных дюз,
Армадой клонов и мигренью
Ложится непосильный груз
На плечи сказочного мира.
И вот - Аспект совсем иной
Вливает силу эликсира,
Разносит хаос и покой…
Он стёкла в пластик одевает
Плитой скрывает пыль дорог...