Грибы росли

Я мыслю жизнь в своем размере и, создавая свой поток,
Осознаю, по крайней мере, что лишь нащупал свой шесток.
Познать себя – вот в чем задача; и в сложной схеме бытия
При жизни будет ли отдача, ответ не важен для меня.
На этом историческом отрезке я в будущее нить веду
И, мысли рифмой отражая, предсказываю нам беду.
Всё, что сегодня происходит, увы, потомки не поймут,
И с высоты своей культуры нам по заслугам воздадут.
И замахнётся брат на брата, и плюнет сын в лицо отцу,
Да, будет...

Сезон дождей не наступил.
Покров шуршит листвой опавшей.
Прозрачный лес пустой застыл,
Осенний голый и уставший.

Еще крапива не легла,
Её листочки обжигают,
И ловят горсточки тепла.
И летней зеленью пылают.

Среди стволов мелькнула тень.
Бесшумный призрак растворился.
Сухой открылся старый пень,
В грибах, Опятами прикрылся.

Вокруг одна лесная глушь.
Все дальше лес тебя уводит.
Но мысль окатит словно душ,
Что за спиною кто-то бродит…

Из пены хаоса морского
На берег вышла Афродита,–
Вся светом солнечным облита
И чуждая всего мирского.

Она как маленькая фея
С волшебной песнею в полях
Кружилась в танце резвом – ах!
Смеясь, цветя и красивея.

Но годы шли, и разменялась
Ее двуликая натура:
Сманила деву поп-культура,
Аплодисменты в полных залах.

Успех сопутствовал везде,–
В Нью-Йорке, Лондоне, Париже…
И свет юпитеров стал ближе.
Ей все покорствует – звезде.

Забыт родимый дальний берег,
В тиши природной где...

Зазвенело комарами, облепило мухами,
Засадило лавочки древними старухами.
Распахнуло двери дачному сезону,
Предложило искупаться и глотнуть озону.

Разрешило в «ню» раздеться и собрать грибов,
Да пожарить шашлычки у своих дубов.
Загореть, погреть пупочек, заблудиться в чаще.
Лишь одно желание: будь чуть-чуть почаще!

С моноклем, с бахромою на штанах,
С пороком сердца и с порочным сердцем
Ехидно мним: планеты и луна
Оставлены Лафоргом нам в наследство.

Вот мы ползем по желобу, мяуча.
Спят крыши, как чешуйчатые карпы,
И важно ходит, завернувшись в тучу,
Хвостатый черт, как циркуль вдоль по карте.

Лунатики уверенно гуляют,
Сидят степенно домовые в баках,
Крылатые собаки тихо лают.
Мы мягко улетаем на собаках.

Блестит внизу молочная земля,
И ясно виден искрометный поезд.
Разводом рек украшены...

Никто-никто во всей вселенной
Не сможет ближе стать, чем ты.
Ни в этой жизни, ни в нетленной
Не погасить нам той звезды,

Что на века соединила
Судьбы две наших летним днём,
И адской страстью одарила,
Заставив грудь пылать огнём.

А в сердце чувство неземное
Росло и крепло каждый час,
Нет от тебя нигде покоя
Моей душе. В который раз

Себя спрошу: «Как бы мы жили,
Если б друг друга не узнали?»
Отвечу: «Мы бы не любили,
Не ЖИЛИ, - лишь существовали!»

Ты стоишь на грязной крыше дома,
Смотришь как снежинки в темноте
Обретают облик незнакомый,
Исчезая в звёздной высоте.
Ты стоишь и думаешь о прошлом,
И о том как раньше ты жила.
Всё плохое стало вдруг хорошим,
Ну зачем из дома ты ушла?
Ты стоишь,а слёзы,как снежинки,
Капают со щёк твоих на крышу.
И ты видишь как красиво небо,
Поднимая голову чуть выше.
Вот на самый край ты крыши встала,
Видишь город весь, где ты росла,
Двор,где ты с подружками гуляла.
Ну зачем из дома ты ушла...

Белые зайцы падают с неба
На поле – житницу водки и хлеба,
Валят на лес, кладовую грибов
И древесины для книг и гробов,
Сыпятся на реку и замерзают,
Даже не ждут МЧС и Мазая,
Бьются ушами о Саш на шоссе
Возле деревни на У или С,
Буквы съедая на знаке по-тихому -
То ли Сосухино, то ли Усыхино…

Что же я делаю в этом «зайчатнике»?
Мне, по-хорошему, надо в Печатники,
В город, где с неба х…ячатся мыши,
Прямо на крыши домов и на крыши
Мутных голов. Что ж, по Сенькам и шапки…

Как же...

Веселый тролль – мой добрый друг,
Лесной шалун и плут,
Приехал в гости в город вдруг,
Сказал: «Как грустно тут!»

«Ах, почему твой шкаф молчит
И так печален стул?
И песня громкая звучит,
Что просто караул!

И что за странное окно?
Я вижу в нем себя!
Да в ванной же висит оно
И смотрит на тебя.

А это что за дребедень?
И как она живет?
Компьютер это, а не пень?
Вот чудеса, народ!

Да я же, милый, отродясь,
Такого чуда не видал,
Чтобы стоял, весь искривясь,
И...

На ёлке высокой, на самой макушке
Огромная шишка держала на мушке
Всех тех, что под ёлкой шатался без дела,
И сверху свалиться ужасно хотела.

И дикие пчёлы кусаться не прочь бы,
И за ногу корни схватили б из почвы,
И звери лесные, укрывшись в засаде,
Дождались меня и напали бы сзади.

И ветер бы дунул без всякого смысла,
И снег бы нападал, и дождик бы прыснул
И кто-нибудь страшно бы ухнул над ухом,
А после зудел надоедливой мухой.

Я в лес не пойду, я ни шагу в чащобу.
Меня не...