Говорили

Восемнадцатый стих

Мой белый охотник из чёрного леса
Себе не найду я угла.
Пусть все говорили ты плут и повеса
Я глаз отвести не могла

Мой белый охотник, не зная приличий,
Ты свёл меня просто с ума
Я точно не стану случайной добычей:
Я вышла на выстрел сама.

Не веря в пощаду, закрывшись от солнца
Надёжным иллюзий ковром,
Я смерти желала, я дикою стала
Сгорала, пылала огнём.

Мой белый охотник из чёрного леса
Убийцею выбрав тебя,
Я точно не стала случайной добычей...

Мне даже гаданье сказало: «Забудь»,
Мне это же все говорили подряд -
Уже ничего невозможно вернуть,
Но сердце свое: «Он всегда тебе рад».
Один я пытала ответ. Он не шел,
Другой, постоянный, являлся в ночи.
Напрасно бросала я карты на стол,
Читала по теням с огарком свечи.
Когда же болезненный выплыл рассвет
И слабое око направил в окно,
Была я в смятенье: что правда, что нет
Не знала, и в разуме было темно.
Но спорили сердце и мозг о потере:
Что правда, что нет? Как понять? Как...

Был дворик-колодец совсем как утроба
С кишками рыжими труб водосточных...
Они повстречались расстаться чтобы,
И было им здесь неуютно очень...
Они говорили: "Нет, будет по-моему!..."
И вновь повторяли, словно "на бис"...
И мир, как будто бачок с помоями,
Упасть рискуя над ними завис!...

Девочка-улыбка бегает по кругу,
Девочка-улыбка ждет свою подругу.
Может быть могла быть ею та милашка,
Только говорили все, что она алкашка.
А могла дружить бы
Улыбочка с моделью,
Только, что за дружба с деткой-карамелью?
Может и возьмет к себе девочку убийцу,
Которая любила сахар и корицу.
Только вот не дружится улыбке не с одною,
Видно обречена она жить одной любовью

Грусть ушедшего временем лечится,
Я не верю в такой постулат.
Привокзальный буфет и буфетчица,
В феврале, лет пятнадцать назад.

Зал был пуст. За массивною стойкою,
Счёт костяшки сдвигала она.
И, заметив меня, громко ойкнула.
Заказал я бутылку вина.

"Три семёрки" - портвейн полуночников.
Сел за столик. Наполнил стакан.
Одному пить хотелось не очень-то.
Так сидел пять минут, как болван.

Но отбросив к чертям все стеснения,
Снова к стойке пошёл не спеша,
Я узнал, что зовут её...

Любимая, уж солнце встало,
Зарею алой разлилось,
И над землею засияло,
Проснись, ну как тебе спалось?

Какие сны с тобой бродили
В аллеях ночи в лунный час?
О чем с тобою говорили?
Какой навеяли рассказ?

Любимая, в твоих ресницах
Сияет лучик золотой,
Все к пробуждению стремится,
Проснись, глаза свои открой.

Наполни их лазурным светом,
Сияньем тысячи зарниц,
О, как прекрасно в миг рассвета,
Дрожанье бархатных ресниц!

Любимая, прохладный ветер
Последний сумрак гонит прочь...

О суфиях Вы нас спросили,
Ответ найдете тут в стихах,
Увы,о них почти забыли,
Хотя они давно в веках.

Мы о богах не говорили,
Причем тут нам неведомый Аллах,
Руми,Джами мы не забыли,
Тут Навои,Аттар и Идрис Шах.

Вы нас уж дураков простите,
Бумага,очень твердый карандаш,
Весь день мы ждем на общелите,
Но не увидели там почерк Ваш!

Ах да, сюда же загляните,
Там ждет подарок чудный наш(1).
Вы умные стихи прочтите,
И вновь возьмите карандаш.

Путем же истины идите,
Совет...

Запах сладко-душистых роз
ото сна пробудил меня.
В перекрестках летящих гроз
я увидела, вновь, тебя.

Серебрилась в листве роса,
пробегали лучи в траве,
и искрились твои глаза,
о любви говорили мне.

На тропинке в песке сухом
мы стояли рука к руке,
повстречались здесь теплым днем,
прикоснулись к одной черте.

Быль и небыль сомкнули круг,
образуя, свой мир большой,
слышу сердца живого стук,
дышит тихо лесной покой.

Cколько нужно сказать тебе
о годах без любви в пути,
но...

Опрятны и приятны наши жены
и в пригожие одежды наряжены!

Говорили ж, некогда, стервозной Жене ...

Не якшайся! - Плохи мужики-пижоны!

Не вняла, Евгения, советам,
и подверглась многим-многим бедам!

Как на карте, в душе нашей - белые пятна.
Что творится внутри нас? Где спад, а где взлет?
Чудный голос поет, но слова непонятны.
Удивительна грамота звуков и нот.

Арамейский язык,к сожаленью, забытый,
Хоть на нем говорили Пилат и Христос.
Чаша полная горьких страданий испита.
И молитва звучит, и глаза полны слез.

Сердце замерло в странном, томящем, смятеньи.
Камень. Кладбище. Надпись - певец Йозеф Шмидт.
Мир не умер, другие пришли поколенья.
Солнце в небе, как прежде, над нами...