Горла

Хочешь – не хочешь, а жизнь – коротка,
Тянется к горлу безверья рука.
Это страшней, чем петля и могила.
Есть пока солнце и листьев полёт,
Что на земле никогда не умрёт,
Это природа навек породила.
Всё остальное презренье и тлен,
Что не коснётся ни глаз, ни колен,
Если припасть, о прощенье взывая.
Что с нами стало? – душа холодна,
Вычерпать веру сумели до дна,
Ближних и дальних в гульбе забывая.
Это ль простится? Да короток срок,
Прах драгоценный развеян у ног,
Скоро и мой...

Смерть не тогда, когда заголосят,
Или когда польются сладко речи.
Ты был вчера расхристан и распят,
Но штопал дырки от крутой картечи.
Ты рыпался еще полуживой
На полузвуке обрывая слово.
Смерть двигалась в объезд, по кольцевой,
Задев чуть-чуть тебя еще живого.
Она бывает, шибко не спешит,
Хотя сдавили горло пересуды.
Сначала омертвение души
И только после сердце и сосуды.
Случайно выжил. Денег ни гроша,
Как божий дар – опять дана отсрочка.
Но если умерла твоя душа,
Все остальное...

Ну, что еще? Да все привычно – осень!
Дымит от листьев краешек земли.
Последнее тепло журавль уносит,
Пока его снега не замели.
Пока еще…
Уже не грусть, а горечь,
Скрипят под ветром ночью дерева.
Как теплый шарф, мне согревает горло
Багряный шелест, шепчущий слова.
2001г.

Юность – самолюбива,
Молодость – вольнолюбива,
Зрелость – жизнелюбива,
Что там еще впереди?
Только любви по горло,
Вот оно как подперло.
Сердце стучит упорно
Птицею взаперти.
Мне говорят – холод,
Голод и Божий молот,
Мир, говорят, расколот,
Так, что на брата брат.
Мне это все знакомо,
Я не боюсь погрома,
Я у себя дома,
Пусть говорят.
Что мне до разговора,
Дом посреди простора,
Ветер с уловками вора,
Славится ловкостью рук.
Мне – мои годовщины,
Дочке – лепить из глины...

Умер старый вояка,
Протянул, сколько мог.
Время вышло,
Однако,
Что-то в горле комок.
Не двужильный, не вечный,
В переделках бывал.
Жить бы дольше,
Конечно,
Только грех не давал.
На второй, на германской,
Столько видел всего,
Да и был-то – не мальчик,
А сломало его.
На Зееловских высях
Еще крепок, высок.
Подломился, и высох,
И пропал колосок.
Там в крутой, в рукопашной,
На него под конец,
Лез с сапёрной лопаткой
Мокрогубый юнец.
Видел смерти любые,
Но больнее вдвойне
Те...

- Небесная сотня давно на небе, какую, по счё-
ту, имеете право назвать, сто тысячную? твою
мать,
- Правый, Боря Немцов, русский (православ-
ный), еврей? чист?
- От ног до самых бровей? или чуть-чуть зама-
ран?
- Какое это теперь имеет значение, отоварен,
упакован в чёрный пакет, жизнь пройдена,
была и вот уже её нет, как и все побывавшие
у власти, грязен весь или отчасти, Россия, ....
- Это от них, наши/ваши напасти?
- Имел счета, шифры и коды, погибли вместе
с ним, рухнули...

Ушёл, оболган и обруган,
И по сегодня в горле ком.
Я не был ровней или другом,
А был всего учеником.
Какие давние примеры
Всплывут опять через года.
Мне изменяло чувство меры,
Но мера правды – никогда.
И если кто-то забывает,
Закон один у жизни есть,
Что правда – горькою бывает,
А сладкою бывает – лесть.
Мы столького ещё не знали,
У лжи тяжёлая рука.
Меня порой за шкирку брали,
Как шелудивого щенка.
Тогда они мудрее были
И били крепко, наповал,
Но помнил я, чему учили
И...

Наотмашь по щеке,
А отрезвленья нету…
Без посоха в руке
Ушёл по белу свету.
Тот свет на небесах
Где ни травы, ни птицы,
А на земных часах
Вдруг Вечность отразится.
И всё.
И ничего.
Слова глухи, незрячи.
Прожить бы без того,
Что Бог не обозначил.
Не потакать молве,
И не запомнить года.
На утренней траве
Ещё следы ухода.
Никто не излечит,
Когда накроет горе…
И фимиам горчит
И застревает в горле.
2008г.

Я выходил на сцену – и читал,
Интимно голос громкий понижая.
Передо мной был зал,
Обычный зал,
В нём стыла тишина сторожевая.
Но я-то знал, чем подкупить и взять,
Какое как вшептать стихотворенье.
И знал, где будет он рукоплескать
И, где молчать, храня недоуменье.
… Всё шло привычно,
Как всегда.
И вдруг,
Поведав про любовь, измену, муки…
За веерами хлопающих рук
Увидел я молящиеся руки.
Та девочка прижала их к щекам –
Она одна, не слыша всплесков зала,
Моим рукоплескательным...

О, Капитан! Мой капитан!..
Я несу тебе в тишину охапку белых цветов,
Купленных у продавца одиночества,
На перекрестке всемогущества...
Скажи, как горчит рассвет в одиночестве?
Как глубоки воронки слез?
Как тишина держит за горло вечность?
Сколько весит гибель?..
Протоколируйте: жизнь-убийца.
Анатомируйте: в его душе не осталось живого места,
В том идеальном шторме рождения, боли и любви…
В этих морщинках у глаз, где застыла неизбывная грусть,
Распыленная в пространстве красота...