Горько-терпкая

(из воспоминаний советских «синяков»)


Припомнить - один и остался удел -
Как Сахаров в Горьком за что-то сидел.
Мужик мировой жил в высоком дому.
Выходит с подъезда - мы сразу к нему.

«ЗдорОво, Андрюха!» -
«Привет, мужики!» -
«Отколь, академик,
Опять синяки?
Аль Боннэр учёного
Била опять?
Деньжат бы на пиво -
Да ниотколь взять…» -
«С супругой ругаться -
Понятно, не мёд!» -
И трёшку на пиво
Учёный даёт…

Изгрызли «Известию» «Дейли» и «Ньюс»,
Накрылся кувшином Советский...

Девичьи шалости.
Заря поманила томно.
Обнял за талию
Вечер в шляпе лиловой.

Прижалась робко.
Хочется ласки.
Счастья вкус горький
Твоих губ сладких.

Крепким мужским объятьям
Тело своё доверила.
Алые капли
Сочатся сквозь пальцы Вечера...

Какое горькое слово «было».
Какое страшное «никогда».
Шумели травы, и вьюга выла,
Звенела песней весной вода.
Садилось солнце за лес дремучий,
И свет багряный ласкал цветы.
Мы были в детстве намного лучше,
Купаясь в бликах своей мечты.

Среди горькой разлуки,
Среди дней, что во тьме -
Мы друг друга теряли,
Будто бредили в сне...

Нас судьба разлучала -
По живому клинком.
Мы с тобой умирали,
Но надеждой живем.

Никогда не разбить
Наш хрустальный дворец.
Если яда испить -
Все равно не конец!

Пока чувства живы -
Будем живы и мы!
Не украсть наш огонь,
Среди холода тьмы.

Если день тот придет,
И разлучит нас Бог -
Я его попрошу,
Чтоб меня не берег!

За тобой вслед уйду,
По следам, куда...

Свет звезды в замёрзшей луже,
Отражался в грязи льда.
Ветер пел что будет хуже,
Что опять ждут холода.

В небе туча чёрной птицей,
И звезды свет в ней погас.
Чтобы снова появиться,
В небе позже чуть для нас.

Зима странная — с дождями,
Иной осени теплей.
А морозец лишь ночами,
Днём вновь сыро от дождей.

Неуютно в мире стало,
Сырость всюду и во всём.
Стало солнышка в нём мало,
Серо очень, стало в нём.

Свет звезды в замёрзшей луже,
Отражался в грязи льда.
Сырость — горькой...

Горькая правда и сладкая ложь,
Шли рука об руку, общностью став.
И в жизни сладости, горечь найдёшь,
Правду о ней, вдруг внезапно узнав.

Правда горька и тверда и углами,
Может поранить и даже убить.
И говоря, за своими словами,
Взвесив их совестью, нужно следить.

Сладко и горько, лживо и честно,
Случай смешает всё в судьбах людей.
И им, что ждёт впереди, неизвестно,
И непонятен, узор их путей.

Праздники жизни всегда в красках ярких,
Будни её, в серо-скучных тонах.
Чьи-то...

Жил был китаец один,

С голоду съел он мыша.
И посадил в карантин,
Нашу планету Земля.

Люди бояться дышать,
Мимо друг друга идя.
И подозрительно так,
Прямо в глаза мне глядят.

Миллион, миллион миллион горьких слез,

Коронавирус ... ты нам принёс.
Кто же теперь во всем виноват всерьёз?!
Мыши, китайцы, масоны иль Дед Мороз

Миллион миллион миллионы заражёны,
тысяча тысяч лиц с нами больше нет.
Я так хочу чтобы мир наступил сейчас,
В этой войне летучих мышей и нас.

Месяц мы...

Что-то горькое снилось: теряла,
Оставляла, прощалась навеки.
Под рукой уголок одеяла
Был в слезах о родном человеке.

Безысходная боль отходила;
Всё ровнее дышалось, всё легче;
И какая-то тайная сила,
Словно ангел, спешила навстречу;

Утешала, засевшее горе
Вытесняла из сердца – о милость!..
Я потом улыбнусь в разговоре
И скажу: «Что-то горькое снилось…»

Вдохну горькую полынь я,
Выпью запаха настой.
На душе моей пустыня,
Мир горячий и сухой.

Белый ком моей печали,
Станет облачка пятном.
Улетит в небесной дали,
Я забыть хочу о нём.

Ведь меня предупреждали,
Чтобы я настой не пил.
Что подмешан яд печали,
В нём и он лишает сил.

Только я везде и всюду,
Жил советам вопреки.
И теперь на сердце худо,
И оно в тисках тоски.

Ах зачем полыни горькой,
Пил я запаха настой.
Отпустил печаль, но только,
Улетел с ней и покой...

Написала девушка пару горьких строк:
"Грустно. Вешней годности истекает срок.
Как цветок раскрывшийся, как в лугах роса,
Отцветёт, осыплется без любви краса".
«У неё нет гордости! – завопила Сеть. –
Чтобы быть счастливою, надо захотеть».
«Нужно… Надо… Надобно…» – понесла молва.
И остались горькие резать слух слова.

24.11.2018