Горькая участь

Улыбка больше не сияет,
В глазах глубокая печаль -
Любовь все тело разрывает.
(И мне героя очень жаль)

Тоской томим и беспокоен,
Не знает, как ему сказать,
И сердце громко завывает.
Тоска поставила печать.

А он горюет днем и ночью,
О ней лишь думы об одной.
Озноб по телу бежит дрожью,
Он засыпает со слезой

Так день и ночь проходят вяло.
Он думу думает свою.
Решает, что пора настало
Сказать той девушке – Люблю!

В ответ лишь – НЕТ! - он улыбнулся,
И молча отошел к...

я сама сужу себя мерою..
что другой рукой..неподъёмное
ни к чему теперь ..слова верные..
ухожу тропой..непротоптанной...

не кокетка я..получилось так
и не нужно быть
резко так.. со мной
ухожу сама...слёзы не убрав..
я..неверная?..да..наверное...

оправдаться ли..
а к чему слова..
не исправить то..
было то вчера..
время вспять..уже
мне не повернуть..
не хочу...сама...
отправляюсь в путь..

и слеза..рекой...не остановить..
получилось так..
так тому и быть...

Я слышал голос твой в тиши ночной.
Звучал он ровно и спокойно.
Ты всё манила за собой...
Я шел покорно и безвольно.

И видя впереди Звезду,
Лучащую мне искры счастья,
Тянул к ней руки,
Но мечту не мог достать...
Всё шел вперед в твоей жестокой власти.

Безумен был.

Ты плавным жестом зазывала.
Стрелой Амура грудь пронзала!
В горячем сердце слышалась отрада,
Душа моя дрожала, трепетала...

Ты медленно плыла ко мне...
Испариной всё тело покрывалось.
Не по себе мне стало...

Глаза в пролетарских прожилках,
Трёхдневный наждак бороды.
И с криком выходит улыбка
С разорванной жаждой губы.

Зверьками пугливыми руки
Трясутся в карманах штанов,
Бутылочный рот бормотухи
Уже к поцелую готов.

Кадык, как затвор автомата,
Летящие пули глотков.
Дурманит портвейна соната,
Хрустят позвонки огурцов.

Убиты раскаянья мысли,
Утоплен старательно стыд.
Остатки надежды раскисли,
Грядущее плачет навзрыд.

На землю продрогшую брошен,
И тут уж клянись не клянись...

Малина чуть ли не сгорела!
Нет ягодки здесь ни одной!
Жара как будто ошалела.
Стоял невыносимый зной.

Мы, люди, в этом неповинны.
И всё ж в душе моей печаль.
И мне невыразимо жаль
Кустов безжизненных малины!
13 августа 2010 г.

Повсюду мы чьи-то дублёры
И в чём-то - смешные жонглёры...
Штампует Шаблон в городах,
Тот люд, что во всём узнаваем,
Обученным жил попугаем
И был предсказуем всегда!

Воспоминание бьёт в спину
Порой отравленным ножом.
Но как же нож я этот выну?
Как много ржавчины на нём!
12 апреля 2012 г.

Загнали собаку несчастную волки.
Вот-вот уж готовые были сожрать.
«Меня пощадите – взмолилась под ёлкой -
Охотиться, буду я вам помогать!»

Подумали волки, пастушья собака,
И впрямь им поможет овец загонять.
Крути ни верти, свой есть опыт, однако.
В свою волчью стаю решили принять.

Охотились вместе с собакой немало.
И не прогадали, что в стае она.
Места для добычи заранее знала.
Особенным нюхом собачьим полна.

С погодою зимней никто не поспорит.
Уж больно холодной настала зима...

В минувшие сутки никто не застрелен,
Не взорван никто, не упал самолёт,
У лифтов в домах не испорчены двери,
Корабль не тонет, всё так же плывёт!

Ветрами стихийными крыши не сносит,
На грешной земле не возникли бои…
О сказанном выше, с надеждой приносит,
Редакция вам извиненья свои!

Я сегодня тихонько поплАчу,
Вспоминая твой ранний уход.
Ты взлетел, свою жизнь не растратив,
В тёмный омут – ночной небосвод.

Я к тебе прикасаюсь молитвой,
Образ милый лелея в душе,
Я раскрыта еще, ты – прочитан,
Книги судеб в земном тираже.