Горения способность

Пришло на мою память,
Как Богом своим послан,
В Египте перед жрецами
Бросал Моисей посох,

Кольцом извивал в гада,
Хоть фокусником не был,
Грозил фараон рядом,
Но слышал пророк небо.

Кривились жрецы гордо:
"И мы, мол, так умеем!"
И вот из тростин мёртвых
К пророку ползут змеи...

* * *

...Начиркавшись коробками,
Слегка опалив пальцы,
К таблетке несёшь пламя,
На ней - глюконат-кальций.

Сверкая глазком красным,
Задвигалась твердь, темнея,
И вот из...

Никто не свят, помимо Бога. Будь борцом,
Дрянная плоть, всегда влекущаяся к аду!
Среди услад мирских обресть ты мнишь награду,
Презрев то Царство, что обещано Отцом.

Какие доводы твои? Каков резон
Сей прах земной считать венцом творенья?
Лет семьдесят – и обратятся в сон
Твоей души прекрасные горенья.

Всё то, чем жил ты и о чём мечтал,
Приобретёт негодный твой наследник.
Рождённый в мир для власти и для денег
Звезду с небес ни разу не достал.

Каков итог? Гроб. Яма. Червяки...

Хвалу Создателю воспой, божественная лира!
Чтоб не забыли средь забот, сражений и трудов,
Какой ценой обретено спасение для мира.
Хотя и кратко слово БОГ, но больше прочих слов.

От сотворения Земли немало прогневляли
Владыку вечного Небес Адамовы сыны.
Среди потопа грозных волн смерть горькую прияли,
Но не избавились и впредь от яда той вины.

Сам человек себя спасти не в силах от паденья,
Поскольку слаб он донельзя и тянется ко злу.
Настала надобность Творцу ко тварям нисхожденье...

Всяк автор пишет книгу лишь одну.
Свою. Всем творчеством и всем гореньем.
Её не сжечь и не пустить ко дну,
Не запретить бездушным повеленьем.

Господь диктует строки нам с Небес,
И ни один противник наш лукавый,
Будь он хитёр как тать и зол как бес,
Не выдержит борьбы с Небесной славой.

Я взялся за перо в кровавый век,
Не ведающий жалости и чести,
Когда рядится в зверя человек
И дым пожаров душит блеск созвездий.

И пусть мой труд зверью не по нутру
И вместо славы я обрёл лишь...

Всё заканчивается рано или поздно,
Чтобы начавшись вновь,
Не кончиться уж никогда.
Скажи мне, в чем же здесь судьба,
В чем провидение? – в пассивном страхе
Роль растоптать, надуманную рукопись порвать
И стать собой, до темноты корней раскрыться?
Иль ты воды боишься? – но проще утонуть,
Когда коснешься дна, свободным станешь навсегда:
Всё позади: и жизнь и смерть,
А в настоящем – праздник бытия.
Лови судьбу, она стрелой летит в тебя!
И кисть бери, рисуй, рисуй себя до основания!
Лишь...

Под гипнозом мурлычащей лени
Я бреду переулком осенним,
Где шуршаньем баюкают листья
В ритме с шагом. Их золото чистым
Отражается солнца гореньем.

О вчерашнем оранжевом лете
Мне напомнит заботливо ветер,
Осушая янтарные капли
С черенков, что болезно ослабли
В межсезонном природном букете.

Пламенея, прощаются клёны
У бордюров, вчера раскалённых,
Напоённые сизой прохладой,
Под дождливый мотив листопада
И устойчивый натиск циклонов.

Обрывая последнее, гаснут
Блики летних...

От осколков и пуль, можно спрятать машины?
Дома? Тела? А души? Горения пыл, пыль, раз-
деления власть, кто там сверху, где сласть? со-
держать территории площадь, кто сможет?
Или души убитых столпились и ждут. «Кто от-
ветит за смерть наших тел? Уд, кто обрежет
все снасти? чья вина?» И напасти окупят паде-
нье рубля или гривны? Где твоя или наша за-
бава, (наивны не будьте), отрезвит? отрезать
от тела кусок, навсегда, на минуту на день?
Кто предаст больше нас? (Светотень). Только...

Кому дано, тот истинно поймёт
Горение души, взыскавшей Бога.
Пусть тяжек крест и нелегка дорога,
И давит на хребет заботы гнёт

О детях и жене – Христово иго
Куда тяжель пред казнию Его!
Там иудеев смертная интрига,
А здесь и не пугает ничего.

Иль нищета? Принюхаться успели,
Спасибо демократам! Иль война?
Её мы ожидаем с колыбели
В России вековечно. Времена

Меняются, но Отчая Держава
Не опорочит доблести отцов.
Мы Русские. Христовы. И по праву
Громить мы будем пришлых...

На том негромком юбилее
Я тоже был - и не жалею.
Там вдруг Бортнянский зазвучал.
И бледный мальчик в детском хоре
Свой голосок, как на просторе,
Гулять под своды отпускал.
Притихло всё, сверкали блицы,
Блуждали камеры по лицам,
Снимая разный антураж.
Чиновник главный в тесном зале
Застыл, как при «Интернационале»,
Хотя звучало «Отче наш».
Что думал он – дитя идеи,
Когда вчерашние злодеи
Или сподвижники его,
Расправив красный бант, с наганом,
Ругаясь грозно и погано,
Вершили...

Песни забытой, я стану мотивом,
Время слова сотрёт, звук растворит.
Кто-то мелодией, словом красивым,
Песню простую, мою заслонит.

В прошлом забытый, не нужный в сегодняшнем,
В будущем — буду я всем не знаком.
Так предназначено, было мне быть никем,
Быть мне посредственным — всюду во всём.

Нет сожаления — грустно немножечко,
Что жизнь прошла, а зачем?! — Не пойму.
Вроде бы всё ней есть, то что мне хочется,
И не завидую в ней никому.

Всё есть, а в сердце тревоги томление,
Тесно...