Головы

Дождинок сыпя маки
На головы домов,
Идут, идут дождяки
Без помыслов и слов.

На зрячих и незрячих
Тяжелой и сплошной
Идут из туч ругачих
Серебряной стеной.

Проходят, рассыпаясь
В серебряный горох,
Невидимо касаясь
Изъезженный дорог.

И мокнут в них собаки,
И лица, и кусты,
Солдатами дождяки
Ступают на мосты,

И кажется нечетким
Их частый громкий шаг;
В серебряной решётке
У города душа.

В неведомых теченьях
Как вдруг на дне реки
Уносятся зачем-то
Зонты - дождевики...

Да, Михайлович, хотя и рождён в 2043г. путешест-
вием во времени озабочен как впрочем и все мы,
уточен, до нельзя, а если попасть во время войны,
41 года, воевал бы за себя, убивал бы и тех и этих,
родину, нацию, всё кляня, звукоформа, цвета трюк,
подвесил себя на железный крюк и плюёт всем в
спины, на головы, мол, я, железный, а вы из олова,
не родился бы от святого духа своей эпохи, на ладо
ни крохи, хлеба крупинки? ветер сдует, посеет дру-
гие былинки

Жизнь с годами дороже и слаще.
Может стала я настоящей?
Может стала я женщиной мудрой?
Густо сыплю морщины пудрой.

Стала дамой солидной, серьёзной,
Неприступной на вид и грозной.
Скрою истинный возраст под маской,
Седину волос спрячу краской.

Силуэт сексуальный и тонкий,
Взгляд манящий и голос звонкий,
Модный крой у костюма удачный,
Поворот головы изящный.

Под корсетом на зависть подругам
Манит грудь игриво, упруго.
Затяну поясочек потуже.
Поищите мне нового мужа!

Солнце жарит нещадно, под плюс пятьдесят,
И надежды войной искалечены.
А на склоне горы двое наших ребят
Пулемётным огнём изрешечены.

Им с утра приказали занять высоту,
Пулемёт на плечо – и на горушку.
Но спустя сотню метров на эту версту
Накатилося горькое горюшко.

Наверху уже ждал вас душманский расчёт
И патронами ленты набитые.
Пополам прострочил вас с горы пулемёт –
И упали вы, кровью облитые.

Разведрота внизу не смогла за часы
Головы приподнять для спасения –
Так лупили...

А он прыгал, выше своей головы и каждый раз
неудачно, смеющиеся, собравшиеся вокруг зев
аки, повторяли: «не верим, это всё твои враки»,
а поэт бил себе в грудь, рыдал: «вот тебе крест,
я так страдал».

В образе человека осень явилась…
На Дону в степи она появилась.
Видать понравился наш край…
Его казак донской не забывай!
Здесь жили прадеды, деды родные…
Росли здесь кони строевые.
Казаки их здесь любили…
Растили, холили, кормили.
В поход частенько на них ходили
И кони их не подводили!
Защищать наш край донской
И любимый Дон родной!
Казак в бою всегда герой…
Когда подним конь строевой.
Они в бою ну впрямь браты…
Степи донской они верны.
За край родной умеют постоять…
Коль надо...

Восход в станице загорался…
Туман над Доном поднимался.
Осень на Верхний Дон пришла…
В золото одела дерева.
Природа красок не жалеет…
Красота кругом лелеет!
Творец… край донской не забывает…
Красотой в округе наряжает.
Куда не кинешь взгляд ты свой…
Не налюбуешься осенней красотой!
Деревья золотом горят…
Порой не оторвать свой взгляд.
Как красива наша природа…
Казачьего донского рода.
Знать не зря… головы деды сложили…
Чтоб мы вольно на Дону здесь жили!
Природа донская силы даёт...

Чай, от безделья, а не как,
Знакомое -- на «Иорика»,
(Смотрелось и читалось)
Глядел на берегу чудак,
На череп, в ком осталась,
От времени, лишь желтизна…
Ласкала череп тот волна…

А впереди ждала беда.
Порой, нежданная всегда.
Однако, сам чудак спросил:
«Что привело тебя сюда?»

Вдруг чудо среди бела дня --
Ответил череп: «Болтовня!»

«Я не ослышался никак!» --
Промолвил «про себя» чудак...

На главную примчался площадь.
И должное тому отдать.
Ведь, только...

Философ, мудрости избранник, всё лгал, что он
всего лишь странник, мол странен я и точка и не
смотря на то, что молод, «я волк, я слон и одино-
чка», (лгал), врал малый, (мелкий) чей-то всадн-
ик, а нам, ворота, палисадник, ажурный, дальше
профиль, прел, философ, как всегда, он, не удел,
к чему нам мудрствовать лукаво, вопросов нет и
переправа, попутав берега, зависла, да это так,
да, это висла, река что протекает где-то, причём
здесь я? для клоуна ведь всё равно, лишь боль-
ше...

Вечность тихо расставит ловушки,
Лунным светом очертит круги

И нелепые, странные мысли,
Поползут из моей головы.

Память-стерва, ударит по нервам,
Ночь тревогою вспорет нутро,

До утра бы не сдаться мне первой-
Стиснув зубы, стерпеть боль оков.

Я борюсь - этот страх, побеждая,
Слезы душат – мне не чем дышать,

Перед бездной, у самого края,
Я останусь спасения ждать...