Головокружение

Из тёмной глубины души земной,
загадочной, таинственной, глубокой
повеяло водою ледяной
и свежестью, какой то одинокой.

От жажды предвкушением хмельной
я вынул два ведра воды холодной,
два солнца в них плескались предо мной
и небо с синевою благородной.

Хотелось пить, ужасная жара,
и мне пришлось нарушить отраженье.
Я небо пил, пил прямо из ведра
и счастлив был до головокруженья!

О чем мне шепчет тополь за окном,
О чем воркуют голуби на крыше,
Рассвет расскажет утром мне о чем,
О чем споёт мне вечер, только тише….

А тополь говорит мне о любви,
Такой далекой, но зато желанной,
Он листья-руки теребит свои
И встречи ждет с любимой – долгожданной.

А голуби мне говорят о том,
Какое счастье быть на веки вместе,
Сидеть на крыше, строить вместе дом
Учить птенцов кружиться в поднебесье.

Рассвет мне тоже шепчет о Любви
Бросая вниз шелка ночной прохлады...

Мне бы...
дотянуться до небес,
разрывая силу
притяженья.
Мне бы...
не свихнуться от чудес,
красоты
и головокруженья.

Сильно оттолкнуться от земли,
и расправить призрачные
крылья.
Молча отвести ладонь судьбы
и забыть о всех, что рядом были.

Позабыть надолго свое
имя,
то, что мне дано давно и
ложно.
Просто очень-очень верить сильно,
что вернуться снова так несложно.

Мне бы...
оттолкнуться ото льда,
чтобы обнимать руками звезды.
Мне не нужно правого суда,
я сгорю...

блестят как ожерелья
растаявшие капли снега
на синем капоте «Лады»


***
набухают жизненным соком
тугие почки на молодых веточках
источая
всепроникающие
ароматы
флюиды весны
до легкого головокружения
влажной теплынью
прикасается
свежий ветерок
играя на бледных щеках
как весточка из будущего
улыбка случайной прохожей
и радужно золотится
солнечный лучик
пробиваясь
в зрачок
сквозь нависшую челку


***
весеннее таяние
первая травка
последний снежок
обнажая...

Поднебесные качели ощутимо высоки,
Близок миг головокруженья по обе стороны пути,
Ввысь взметает половинкой – рок ведущей стороны,
И на нет идёт низинкой – безысходность без вины.

Поднебесные качели и просты, и так сложны,
Засвистели перекатом нисходящей тишины…,
От вершины до вершины, пропасть надо перейти -
Двум близняшкам-половинкам антиподного пути.

Поднебесные качели исписали метражи,
Чёрно-белой полосами, от начала до черты,
Дух трепещет, пульсом бьётся от достигшей высоты...

Квадратик неба за окном темнее с каждым часом
и снег крадётся в тишине, пушистый белый зверь.
И маневровый вдалеке вздохнул тяжёлым басом,
как будто тянет за собой вагон моих потерь.

Из ниоткуда в никуда сдвигают время стрелки.
Воспоминаний волокно не рвётся не горит.
А между «не было» и «нет» разбитые тарелки,
но это к счастью и к деньгам - мне кто-то говорит.

И кто-то за руку берёт и говорит про чувства,
и равнодушие моё считает за ответ.
Ах, не расплакаться при всех – высокое...

Сыграю я любовь, которой нет милее,
На флейте нежных чувств, подаренных тобой.
Мы будем танцевать на парковой аллее,
Подхватят этот вальс валторна и гобой.

И будет в унисон подыгрывать им ветер,
Серёжками шурша мечтательных берёз.
Танцуя, вспомним мы о сумасшедшем лете,
О том волшебном дне, что счастье нам принёс.

Мы будем танцевать до головокруженья,
Мелодия мечты заполнит всё вокруг.
Аллея. Летний парк. И вальс-воображенье.
И камертоном в нём - сердец влюблённых стук...

Остыли безнадёжно угольки
Уютного домашнего камина.
И журавли в свои материки,
К теплу, курлыча, улетают клином.

Что мне тепло? - Я к холодам привык -
Душе обледеневшей так удобней.
Щемящий сердце журавлиный крик,
Как реквием любви увядшей, скорбный.

Не улететь с последней стаей мне –
Я не сумею вновь расправить крылья.
От осознанья немощи больней
Становится и воздух пахнет гнилью.

Успокоенья не приносит сон,
Короткий, и без вещих сновидений.
В ушах набатом - колокольный звон...

Превратности судьбы… Взмах палочки чудесной
Движением руки, в скольжение слегка заметное
К загадке впереди, сим, предвкушая извержение
Эликсира от души, из плоти – негою телесной…

Припев:
Люди…страны…время…города…
Мысли…брани…судьбы…чудеса…
Власти…бури…лимитирует Звезда,
Та – Сексуальная (у каждого своя)!!!

В храме любви, вновь, искушая роль прелестной
И виртуальной чистоты, где натуральное, святое
С передрягами судьбы, в лирико-античном жанре,
«Дерзость» слыла, мол, пери...

со струн магической души
слетали яркие флюиды
осенним листопадом в зал
целуют губы микрофоны
горит червонный эрос – мак
переливаясь в дельфинариум слуха
радужным головокружением
вовлекаясь в притяжение
влажных бабочек ресниц
огненные всполохи танца
возбуждают затаившийся
грудной вокал глубин
из динамика солнца
обнимает-перебинтовывает
жгутами языческих змей
ниц поверженный город
во все стороны фонтан децибел
стреляет бенгальскими брызгами
в распахнутые молнии глаз
разрезая...