Главная роль

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

Нам иногда, когда мы в доме одни,
ужасы разные в темноте видны.
Шевеленье-вздохи жуткой темноты.
Шорохи и скрипы гулкой тишины.

В окна вдруг царапнет когтями темнота,
и чем страшнее нам, тем сильней она.
Наконец, мы в панике, быстрей включаем свет,
и ничего ужасного рядом уже нет.

Расскажу тебе один простой секрет:
"Ничего страшнее страха, на свете нет."
Главное, вовремя успеть включить Свет,
чтобы убедиться - страшного тут нет.

Часто нам приходится падать и вставать.
Но...

На плечо села чудо-птица,
Нашептала мне мысль о главном,
Что я должен водой умыться,
Ключевою водой, прохладной.
Как слезой окропить росою
Свою душу, и настежь окна
В ней раскрыть, не щадя покоя,
Пусть ветра закружат, пусть мокра
Вся душа от дождя, иль плача,
Ей свежо станет, легче, чище,
И светлее, святее значит,
В этом жизненном пепелище.
Я вздохну полной грудью утро,
В ожиданье чудес поверю,
Хоть и знаю, что люди врут, но,
Может, там, за волшебной дверью,
Будет меньше...

Все наши сны есть отражение души.
Спокойно тело посреди ночной тиши.
Лишь мысли с разумом беспечно спорят,
Примерно так, как в нашем разговоре.
И в результате видим мы цветные сны -
В печали, радости иль снова влюблены...
Желанья там находят отраженье -
В водовороте снов и их круженье.

Ты отражением души во снах приходишь,
Спокойным, серебристым, мягким светом,
И цвет волшебный отражением приносишь,
Нам так приятен, так чудесен миг, при этом,
И в мир, что был вчера нам черно-белым...

Я счастья желаю почувствовать вкус,
Зачем давать повод, чтоб правила грусть?
Ведь в жизни не мало хороших затей,
Чтоб им жизнь давать, чтобы верить в людей!

Все люди надеюсь, поддержат меня,
Все вместе начнут стоить счастье - с нуля.
Продумав немало столь важных ходов,
Не дав наломать себе более дров.

Ведь главное верить, что в наших руках,
Все козыри есть – не быть нам» в дураках»
Ведь можно в реванш непременно сыграть,
И чувства свои в один миг отстоять,

Неважно продлится...

Кто-нибудь добрый, помоги мне!
Все имена – заюзаны дьяволом
Все имена всех религий!
Нет имени, под которым бы он не скрывался!
Каким бы ни называл он себя,
И которым бы ни подписывались влюблённые в него адепты,
Совершающие под этим именем, "этим именем" и "от этого имени"
Истязания, Бого-убийство, кощунства и зло.

Имена все лукавы!
За именем каждым лукавый прочно обосновал свой престол!
А ты – ДОБРЫЙ КТО-НИБУДЬ МНЕ ПОМОГИ!
Имени кого я не знаю!
(И не могу, потому, похулить, вместе...

Помнишь, я когда-то сочинил
Для тебя одной стихотворенье.
В детстве я безумно полюбил –
Ты мне стала музой вдохновенья!

Милое и глупое дитя –
Ты не принимала строк неровных.
Надомной смеялась и шутя
Не имела помыслов любовных.

Но однажды, в старом шалаше
Мы с тобой весь день процеловались –
Чувства те, что были на душе
Нашею любовью оказались.

Смех конечно, детская любовь –
Кто её всерьёз воспринимает?
Только, сотни раз кричу я вновь –
Детская любовь не умирает!

И поверь...

Наш мир, уподобившись аду,
в своей захлебнулся крови.
Зажжем же скорее лампаду
родительской вечной любви.

Чтоб вытащить мир из могилы,
избавить от горя и слез,
пусть каждый найдет в себе силы
ответить на главный вопрос,
на главный вопрос мирозданья:
«А ты?.. Ты умрешь за него?..»
Избавим наш мир от страданья.
Ведь это важнее всего!

«До чего же мне все надоело! –
думал я, засыпая в ту ночь. –
И жена, что до смерти заела,
и беспутная дурочка дочь,
и сынок, потерявший работу,
и любовница с кучей проблем…
Да. Пожалуй, пора на охоту.
Я по ней стосковался совсем.
Неужели я завтра уеду
от работы, жены и детей,
по лосиному свежему следу
побегу я с собакой своей
и, увидев кормящую матку
с семидневным лосенком в кустах,
буду целиться долго в лопатку,
сжав «Сайгу»* свою в потных руках,
а потом, когда лес содрогнется...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...