Где же он был здесь

На навесе дверь одном,
Вся рассохшая висит.
Пуст, заброшен старый дом,
Слепо окнами глядит.

Из трёхсот домов в деревне,
Жизнь осталась в тридцати.
И деревня постепенно,
Умирает, не спасти.

Раньше здесь совхоз богатый,
Был и била жизнь ключом.
Огород имел двор каждый,
А теперь бурьян лишь в нём.

Молодёжь по городам,
Разбежалась кто куда.
Не бывает тягот там,
Крестьянского труда.

И лишь горстка стариков,
Доживает век здесь свой.
Да гуляет меж домов,
В траве ветер озорной...

Много-много лет спустя,
Кто-то будет о похожем,
Думать мысли как и я,
И искать ответы тоже.

И быть может для себя,
Новым будет он считать,
Мысль, что думал сейчас я,
Но в словах не смог сказать.

Всё уже когда-то было,
Где-то с кем-нибудь другим.
Жизнь в нас просто повторила,
Всё, что мы зовём своим.

Всё что в жизни мной открыто,
Кто-то уж давно открыл.
Канул в Лету он — забыто,
С ним всё то, чем он здесь жил.

Повторится снова где-то,
Всё что будет здесь, сейчас...

Никогда не была в Сингапуре,
Но уеду холодной зимой,
Пережду там все вьюжные бури,
Полюбуюсь морскою волной.

Я б на всех островах побывала,
На экватор ступила ногой,
Климат - лучшее здесь покрывало,
Мои ступни омоет прибой.

Закажу я лапшу с тамариндом
В ресторанчике недорогом,
И в пьянящем потоке имбирном,
Захмелею за круглым столом.

Мил мне рокот восточных базаров
И всегда разогретый мангал,
Покупай здесь блины с дурианом
И эфирное масло - сандал.

Заблужусь я на этом...

Каким ты был — влюблённых покровитель?
И был ли ты — Святой и добрый Валентин?
Был ты священник, врач или поэт-любитель,
С семьёю жил, иль в доме был один?

Каким ты был — влюблённых покровитель?
Любил ли ты и сам любимой был любим?
Был града шумного, иль тихого села ты житель,
Был ростом мал, иль был высоким и большим?

Каким ты был — влюблённых покровитель?
Жил в доме каменном, иль рубленной избе?
Была каких цветов, твоя Земная, здесь обитель?
Был ты покорен, или шёл наперекор...

Уважая их нрав и обычаи,
Своей веры, я здесь не менял.
Не нарушив, их правил приличия,
Своих предков, мораль соблюдал.

На роду, было так мне написано,
Жизнь прожить, не в родных мне краях.
Что ж, лишь то, что случается — истинно,
Ведь, решается всё в Небесах.

Время, место и знатность рождения,
И всей жизни, масштабы и ход.
Небо даст, не спросив у нас мнения,
Нас везде, судьба наша найдёт.

Наше с нами, оно в нас повсюду,
И в нём смешаны, слёзы и смех.
Мир дуален — в нём нас...

Не я, здесь делаю погоду,
Ненастье — не моя вина.
И за него, ругайся на Природу,
В дождях опять, виновна лишь она.

Но всё ж пойми — дожди совсем не повод,
Жизнь проклинать, нет злого к тебе в них.
Весёлый в сырость, в зной и в лютый холод,
Находит радость, в жизни днях своих.

И дождь со снегом, вовсе не помеха,
Для счастья в мире, бодрому душой.
Отыщет повод, он всегда для смеха,
А если надо — смеха над собой.

Всегда всё тем, чем мы в себе увидим,
Для нас в судьбе, становится...

Мне было три вести, одна была с юга,
В тех алых губах, целовавших мои...
Слова обжигали смертные губы
И вечность писалась с белой строки.
И стены дышали узором признаний,
И мой проводник был печальней меня,
На несколько вечностей Истин Грааля...
На пару мгновений евангелия дня.
И мне говорилось, дышалось, молчалось
Сквозь кожу еще не болевшую тьмой...
И ты мне шептала чуть слышно осану:
Не убоись вернуться домой.

Мне было три вести, вторая с востока...
Старик разговаривал с тенью...

***
Сходу здесь и не скажешь, пожалуй, на деле за чем перевес:
Вера больше иль знанья приводят нас к Истине, равно и к Богу:
Убежденья и те же гипотезы движут научный прогресс,
А научные факты при этом ему пролагают дорогу.

***
Жажды новых дорог неуёмной и той к приключениям страсти
(Не врождённой ли в них?) никогда людям, видимо, не утолить
До конца, если даже иной раз в самой неизменности счастья,
Несмотря ни на что, всё же что-то да хочется им изменить!

***
Чтоб им пища была...

Он был песнью ее, хотя она петь не умела,
Был ее тишиной, когда ей не хотелось молчать,
Луком гибким он был, но она растеряла все стрелы,
Он был светом ее, что она забывала включать.

Был страницею книги, что выпала где-то в трамвае,
Был прощальным письмом, что она не успела прочесть,
И он стал сентябрем для нее, заблудившейся в мае,
И упав на колени дождем, прошептал ей: «Я здесь…»

Постельные тона,
Атласная постель.

В руке бокал вина.
В глазах туман и тень.

В сознаньи пустота.
В душе горит огонь.

Где делась красота.
И вместе с ней любовь.


А в дыме сигарет
Есть аромат и яд.

Здесь совершенства нет.
Здесь мысли наугад.


Тепло горит камин.
Шевелится огонь.

Сгорела красота,
Забрав с собой любовь.

Лишь горкой небольшой
Там пепла шар лежит.

Вчерашняя любовь
Там беспробудно спит.

В окурках сигарет
Табак давно истлел

Пустой бокал вина...