Галька

Пенный бархат прибоя.
Блики кипящей луны на воде.
Шепот остывшей гальки.
Я иду по лозе берега моря,
Я читаю стихи сам себе,
Проедая взглядом смолистую даль.
Вкус беспечной прохлады и соли
Оседают на языке.
Я теряю себя в звездном поле,
Что засеяла южная ночь.
И душа виноградного лета
Бьется снежной чайкой в груди –
Обреченное время поэтов…

Лазурный цвет мечты дарует небо,
Купает осень жизни зеркала.
И журавли зовут туда где ещё не был,
Где с моря поднимается заря.

Где волны изумрудные прибоем
Ласкают нежно гальку и песок...
А ты один бредёшь под белым зноем
Неся надежды зрелый колосок.

И путь твой не далёк, он и не близок,
Следы шагов смываются водой...
И кажешься себе--под небом низок,
Но солнце обнимаешь ты душой.

Взгляни, мой друг, вон там над горизонтом,
Не ты ли отмываешь зеркала?
И люди уж не прячутся под...

Водопадом по стеклу
Дождь спускается на землю.
Я речам его не внемлю,
Я сама рекой теку.
Та река без водопадов,
Но встречаются воронки,
Но бывает столь бурлива,
Кажется, что с ног собьёт.
И бывает говорлива,
И волной бушуя громкой,
Заглушает рокот моря
По камням несясь вперёд.
Иногда, волной лаская,
Нежно точит камень гальки
И звучит в прохладе ночи
лёгкой музыкою волн.
В белых шёлковых одеждах
над рекой бушуют чайки
Им одним, порою слышно
вздох печальный, лёгкий стон.

На дне бокала - капли яда.
На дне бокала все, что мне осталось.
И злым проклятьем обернулась старость:
При жизни сердце в топке ада.

Зачем же в тихий теплый вечер
(Волна неспешно с галькою играла),
Стоящей у рыбацкого причала,
Увидел вас, случайно встретив.

Даль рдела бликами заката,
А счастье нежною цвело улыбкой.
Прикрыт был тонкой кружевной накидкой
Стан девушки цветов муската.

Тот образ разбудил вновь чувства.
Не ведая, что слишком молодая…
А все года свои, пересчитав я...

Туманность взгляда брызгает сырой волной и тиной,
чешуйками холмистого прибрежного песка,
бутылочно-индиговой прохладой, соленым инеем
святилища заката с престола Посейдона.
И ты идешь, грузнея вкусом рома, глиной
смуглого лица, под зонтом кипарисового сна.
Оранжерея бархатного тлена страстей,
скрип чаек, шипящей пены сода

полощет твои ноги. А у нас, зима…
У нас жжет обнаженность на кремовых полях,
в тряпье дорог простывший зуд авто,
по улицам капель стеклянных взглядов
и вечер...

Луна по волнам отлилась расплавленным сыром,
гремят серебром небесные колбочки звезд, тихо-тихо
бусины гальки перешепнутся, и промочат кремнистые губы
сыростью пенной. Дух беспроглядного ила
кружится в гортани, чайки раненный крик
ветром брызнет в лицо, взгляд безмятежного Будды
сойдет с кипарисов туманных, пальмовой тенью
скроется пьяный ручей.
Я все сказал…
Утесы хранят тишину.

Морской бриллиантовый блеск, дорога из пепла созвездий,
Гранатовый дым горизонта и пьяных утесов агат.
Кричащей чайки метель раскинула сердце над бездной.
Молчанье остывшей гальки и тающий лед-закат.

На брызгах волны – прядь луны – свинец, седая душа.
На выходе слов – прибой – дрожащий хрусталь гортани.
И млечностью бредят следы, и тянется ночь не спеша,
Туда, где дорога созвездий цепляет утесов агат.

Неодолимо-сильной стала тяга
За дальний край широкого оврага,
Где – вся в цветах шиповника – Разбойка
По гальке русла пробегает бойко.

Гляжу на эту землю под ногами
И насыщаюсь сочными лугами.
От липких трав не оторвусь я скоро –
Прижались, не пускают в тесный город.

Спешу сюда в любое время года
И пью живую ключевую воду!..
Ненужное, пустое, наносное
Осталось сзади. Началось – родное.

Шипела, билась, извивалась
На море Черном черная волна,
Шуршала, с тучами сливалась.
В чернильной дымке пряталась она.

Под тьмой ночного покрывала
Швыряла в скалы черные прибой,
И берег жадно целовала,
Во мрак влекла, коварная, с собой.

То норовила разъяриться,
Гулящей девкой учиняя гам.
То застывала черной жрицей,
В пучине охранявшей странный храм.

Чертила черной галькой руны,
Бросала в мир мгновенья немоту.
Но луч прорвался тонкий лунный,
Стирая позолотой...

Здесь было вечное похмелье, как синоним вечной поэзии.
Перламутровый рубец её губ на моей щеке напоминал
об умирающем солнце в медно-бронзовой чаше вечернего моря.
Медовые судороги полумесяца падали сахарной пудрой к ногам.
Лёгкая скатерть ночи расстилала ветреную вязь,
замешанную на аромате сладкого объятья.
Бледная тропинка извивалась ленточкой
ненавязчивого дождливого щебетания родников.
Мимолётные звуки разбегались соцветием волн.
В глубине, сияющих сумраком глаз,
отражался...