Фонари

Чтоб однажды просто встать
На так знакомой улице,
Не нужно вовсе умирать,
Лишь просто образумиться.
Ты просто встань и вспомни,
Как много лет провел
На тех обычных улицах
Со старым фонарем.
Ты просто встань однажды,
Во все дома вглядись.
Забудь людей спешащих,
А вспомни свою жизнь.

Снова вечером мне заворочаться:
Вспоминать... Вспоминать... Вспоминать...
Одиночество - Ваше Высочество -
Как иначе тебя называть?

Это ты меня держишь до полночи,
Стелишь мне ледяную постель;
Это твой, растворившийся в горечи,
Выпиваю губительных хмель;

А порой так волнующе хочется
По-другому тебя называть...
Одиночество, ты - Одно-ночество -
Одна ночью, пустая кровать...

Я с тобою сроднилась нечаянно,
Словно с тенью своей на стене,
И глаза твои смотрят...

Мы разделили пополам
цвет ночи, и ночную верность,
июльский хлеб, июльский дождь,
дрожь фонарей, ожог дыханья,
прохладу стен, камин, постель,
и раскалённый добела
восток зари, где птичий шелест
с ладошки лета тянет крошки.
Мы разделили пополам
сон в дымке облачных рогож,
и пробуждения молитву,
луч рваный на гардине утра,
беспамятство остывшей плоти;
и полустанков мерный ритм
в волнах безвременья, где нимб
сухого солнца с вкусом дёгтя,
и битого стекла ранимость,
бросаются под...

Твой образ гонит сон мой по ночам,
Ты вновь передо мной в моём воображенье.
И пробегает холод по плечам,
Когда я с трепетом ловлю твои движенья!

К чему слова – их смысл далёк меня,
А радость встречи силу слов стирает.
Твой смех волнует, близостью маня,
И отблеск фонарей в твоих глазах играет.

Ты как берёзка у меня нежна,
Воздушна и легка, стройна, светловолоса.
И каждой чёрточкой ты мне важна,
Как важен запах трав недавнего покоса!

Для тебя в ночи светила путеводная звезда.
Млечный путь раскинул крылья для тебя лишь для тебя.
Звездопад над водной гладью, шелест ветра, шум волны,
Для тебя звучит на садом лунный вальс ночной звезды.

Птица тенью пролетела, воздух - свежий аромат,
Для тебя Луны сиянье, шлет улыбку "Клубный сад"...
Вот фонарь березкам белым поцелуй воздушный шлет.
Вечер. Тихо. Шелест ветра... для тебя Любовь поет...


10 октября 2011 года

Когда твой город начинает спать

Он не будет о тебе вспоминать,

Он не прошепчет твое имя в темноте

Для него ты растворилась в пустоте.

Он не заметит, что тебя рядом нет,

Как-будто бы так было всегда,

Но только вот его силуэт

Не забудешь, ты никогда.



Пишешь его имя на запотевшем окне,

Считаешь звезды на небе,

Ищешь его глазами в темноте,

Не можешь понять,

Был он или не был.

А уличный фонарь все тусклее светит

И дождик моросит;

Тебя никто не заметит...

Осень, в каждом звуке дождя,
В каждой капле тумана, ты слышишь?
Осень светлым золотом листьев играет шутя,
Время движется чуть тише,

Осень...Разжигает огни фонарей
Вечерами, когда на асфальт ливни...
Осень...Тёплый шарф, яркий зонт так скучают о ней,
А она на ветру стынет...

Осень...Терпкий кофе и мёд, розы цвета шампань,
В серых тучах янтарь солнца,
В голых ветвях сырой, легковейный туман
Обнимает твоё сердце осень...

Её дыхание – движенье облаков
над карими глазами Сан-Марино,
туман над дремлющей аркадой Альп,
ноктюрн адриатической лазури;
в нём, больше, чем могли вместить ладони
гиперборейских ветров и холмов.
Я чувствую скульптурный тонкий мрамор
её изогнутой спины
на кончиках своих озябших пальцев,
как чувствуют безумцы с мудрецами
крадущуюся смерть.
Она царит над возбуждением зрачка
последнего художника природы,
как сакуры опавшая листва,
несомая водой прозрачно-медной.
Её дыханье...

Маленький томик в холодных руках,
Блеск от слёзы на румяных щеках,
Время уснуло, часы не идут,
Строчки в глазах хаотично снуют.

Он свою душу излил Ей в стихах,
Грезил летать в кучевых облаках,
Видел в глазах Её страсть и любовь,
Как прикоснётся к соскам её вновь...

Слёзы бежали горячей рекой,
Души развенчаны были судьбой,
В памяти всплыли картинки тех дней:
Вечер, цветы, и огни фонарей.

Боже, а вдруг Она здесь не одна,
Вот на плечо сейчас ляжет рука,
Тело послушно отдастся...

Плачет роза под запотевшим стеклом –
этот холод, больше чем смерть и надёжней разлуки.
В темноте кто-то, тихим движеньем, раскроет ладонь перед сном,
и в ладонь упадёт лепесток, как осенняя вьюга.

Кто-то спросит у стен, пропитавшихся смуглым дождём,
о грядущем, о прошлом, о тёплой печали во взгляде,
а в ответ, лишь пшеницу волос обожжёт сквозняком –
словно учит бессоннице вязь фонарей привокзальных.

Плачет нежность, напившись прохлады из матовых рек –
эта кома глубже самой глубокой...