Филин и мудрец

Один мудрейший в полдень
По берегу реки в раздумьях брел.
И с Богом он, о людях, о невеждах
В пол голоса, тихонько, монолог свой вел.

- О Боже, твоего признанья
Искал я долго и обрел!
Через людей, что просят подаянье
Я понимание нашел.

Вон впереди чудак сидит,
Пред ним стоит бокал вина.
Он силу воли хочет испытать,
А за спиною в парандже жена.

Забавно и смешно...Пора бы вразумить!!!
О том, что путь его совсем не путь!
Не надо мучатся, стараться,
Чтоб доказать...

Тёплый закат под сиреневой веткой:
Плавно в холмы за рекой
Сизое облако с красной подсветкой
Край опускает дугой.

Филина крик из недальней дубравы,
Звон соловьиных постов.
Свежие листья, шелковые травы,
Запахи первых цветов.

Жить бы да жить, о печалях не зная,
В Богом любимой глуши -
Цивилизаций морока земная
Чтоб не коснулась души!

Зрачки мои цвета сажи
Не тлеют, как прежде, слепо:
Бог ветра открыл однажды
Мне двери к Дороге в Небо.

Ступень за ступенью ноги
Ощупывают несмело
Пролёты Небес Дороги,
Неся в Бесконечность тело.

…Сперва появились перья,
Вслед – руки сменили крылья,
И филином улетел я
Сквозь вакуум в блеск Всесилья

Земля была безвидна и пуста
И свет из бездны
Не прорывался угольком костра…
Вот так, любезный.

Лишь одиноко маялся тоской,
Витал Дух Божий.
Носился над водой, как заводной,
Ну, сколько можно!

Лень, как известно, развращает плоть,
Дух ссорит с телом.
И с воскресения решил Господь
Заняться делом.

В своих деяниях Творец во всём
Слыл пионером.
Для нас, кто стал творения венцом,
Он в том примером.

Чтоб вечно нам с лучиной не бродить,
Не зная, где ты,
Решил Господь, не медля...

Бог землю сотворил и создал твердь.
На день седьмой почил Господь без дела,
И было любо-дорого смотреть,
Как воинство чирикало и пело.

***

(Я не знаю как вас, а меня красота не боится
На полях среднерусской до боли родной полосы.
Вот ещё одна бабочка рядом со мною кружится,
Грациозно садясь на мои выходные трусы.

Яркий цвет лепестков городской суетой не загажен
И опасен для женских сердец как ночная свеча.
Впрочем, гостья моя, может статься, не бабочка даже,
А самец бабочковый...

Была прекраснее Луны,
Нежнее чем Заря,
Рожденная в конце Весны-
Дочь Белого Огня

В кругу подружек молодых
Была она одна
Всех веселей и озорней
Дочь Белого Огня.

Бывало песню запоют,
Бубенцами звеня.
Звончей других была слышна
Дочь Белого Огня.

Была любимицей Отца,
Вселяла смех в сердца,
Кружилась в вальсе в небесах
Дочь Белого Огня.

Но вот однажды, не спросясь,
Уселась на коня
И унеслась за горизонт
Дочь Белого Огня.

Рыдал Отец, рыдала Мать,
Судьбу свою кляня...

Моисею сообщил Господень Лик:
«Ты к царю имеешь отношенье,
Так скажи ему: Пусть выпустит Моих
Богомольцев на обряд священный.

Царь откажет вам. В ответ Я совершу
Куда большую по силе подлость -
Напущу на иноверцев не паршу,
Жабами Я поражу всю область.

Воскипит тогда Нил, тихая река,
От пассионарных земноводных.
Миллионы их взойдёт на берега
Наглых, бородавчатых, зелёных.

За ночь от таких непрошенных гостей
Земноводным станет мир повально.
А царю скажи, что жабы всех мастей...

Вечер мне на плечи опустился
И закат пылает – нету сил…
Словно я к чему недостремился,
Будто я кого недолюбил.

Сердце бьётся пленницей в неволе,
Мечется, как грешница в огне,
Словно кто-то по недоброй воле
Ставит свои опыты на мне.

Из сушёных жаб, чертополоха,
Над привратным зельем хлопоча,
Заварю я стоны, охи, вздохи,
Осенюсь крестом и брошусь в чан.

Дух захватит от любви и пыла,
Распадусь в отваре, как кристалл…
Вы не знаете, как варят мыло?
А вот я, мне кажется, узнал...

(Родина - на теле крестик...
С неолита племена
При своём лишь интересе
Бьются за родные веси,
А земля на всех одна.

Голод, холод, непогоды
Гонят по миру людей.
По земле бредут народы,
И ужиться антиподам
Как прикажете на ней?)

Из Египта люди вышли,
Влезли на чужой сарай
И на всю округу с крыши
Сферой интересов высших
Объявили этот край,

Всему миру с пышной помпой
Заявили - с нами Бог...
Над полями крик и топот,
Города сметают толпы...

Авиценна, Гиппократ, Путина полпреды...
Исцеляют доктора, лечат мироеды.
По прошествии двух лет Фараону снилось:
Ставит он кабриолет у кормильца Нила,

У того, что жёлтый ил гонит из пустыни,
Что крестьянин из всех сил прёт в своей корзине,
Что, рискуя жизнью, взял из-под крокодила,
Чтобы матушка-земля хлеба народила.

Ветерок слегка явил слабое движенье,
Пока царь свой вклад вносил в дело орошенья.
В руку сон к нему пришёл, он и отличился.
По нужде, видать, большой Фараон мочился...