Есть предчувствие одно

Мы ходим по одной дороге,
Но смотрим все по сторонам,
А чаще вообще под ноги,
Как будто наше счастье там!

А счастье это лишь пространство,
Где нет границ твоим мечтам,
Там мы, уставшие от странствий,
Поймем, зачем же крылья нам!

Земля! Летать мы разучились,
Они ненужный атрибут,
Лежат, поблекли, запылились,
Когда же в небо? Нас там ждут...

Скажи мне что-нибудь такое,
Что о любви твоей ко мне расскажет,
Что скрасит ожиданье, скуку смажет,
И я засну всегда в покое,
Что скоро рядом будешь ты,
Что будем вместе мы, как в сказке,
Что предадим друг друга ласке,
И будем счастливы от темноты,
В минуты те большой любви.
И сердце будет чаще биться,
И жар, и пламя заструится,
В твоей, моей, нашей крови.
Оставим всех мы далеко,
Мы в юность вместе погрузимся,
В глазах друг друга отразимся,
И станет нам всегда легко.
А в жизни...

Как хорошо сидеть на крыше,
Небрежно ноги с края свесив,
У бездны будто на краю…
Я вниз с надеждою смотрю…
Таких как я на крыше много,
На черно-белый мир глядим с тревогой,
С опаской кто-то, кто с надеждой,
Но, не решаясь сделать шаг,
Все время пятимся назад…
Взираем словно в магазине,
Рассматривая мир как грязные витрины,
Крылами мокрыми толкаясь,
Мы ждем чего-то, не решаясь…
С карниза камнем полететь?!
А может, хватит уж жалеть
Себя, и тот уставший, пыльный город,
И серых улиц...

Совершенно одна, никому не нужна
В этом мире бесплотных надежд.
Не понять, не простить, но нельзя разлюбить
Хоть не будет у нас все как прежде...
Ты в душе у меня, и на сердце храню
Я улыбку и добрые взгляды.
Я хочу закричать: "Стой, пожалуста, стой!"
Но а кто-то мне шепчет: "Не надо...."
Я хочу всё забыть, я хочу всё простить,
А вдуше моей кошки скребутся...
Надо дальше идти, надо дальше мне жить
Хоть и хочется так обернутся...
Почему так нельзя: взять и вырвать кусок
Того сердца...

Душа бредет одна в ночи.
Густой, белесый дымный цвет.
Мерцаньем, таящей свечи,
Во тьме, разбрызгивает свет.

По узким улкам, меж домов,
Высоких стен и острых крыш,
Заборов каменных, садов,
И мимо старых темных ниш.

Обходит здания, мосты,
По площадям бредет с тоской,
Среди колонн, аллей пустых
И не найдет себе покой.

А утром белый край земли,
Туман вбирает снова тень,
И солнце алое вдали
Взойдет, отмаливая день…

Средь суматохи шумных дней
В толпе людей тебя узнала.
Ты, как обычно, рядом с ней,
А я от ревности страдала.

Не знала кинуться куда.
Как спрятать слёзы огорченья?
За что же, боже, ты тогда
Дал мне в награду вновь мученья?

Пустынны улицы, в домах
Давно погасли лампы, свечи…
Ты не один, а я одна
Уже, опять, который вечер.

Все ей одной - cлова и чувства,
Лазурный берег и туман.
И боль, страданья до безумства,
Стихов блистающий огран.

Рассвет и небо голубое,
И предзакатные огни.
Земля, шуршащая травою,
Во цвете, радужные дни.

И вздох отчаяний и раздумий,
И увлекающий поток.
И чародейство полнолуний
И древ, ласкающий листок.

Судьба явись, уже мне время,
Теперь коснусь я милых глаз.
Отторгнув, давящее бремя,
Милее нет, мне видеть Вас...

За окнами пришел октябрь,
Дождем размытые картины
Дорога в поле, колея…
И грязью все вокруг покрыто

Деревья мокрые стоят,
Листву последнюю роняя,
И тучи черные скребясь,
Верхушки до земли склоняют

Грустит погода, черный лист,
Как воронье вокруг кружится…
А в душу страх ко мне проник,
Как перед зимой, отставшей птице…

И я, пытаясь убежать,
Из сердца прочь гоню тревогу…
Но свет в окне твоем погас,
А дождь размыл к тебе дорогу…

* * *
И вновь одна среди дождя,
Смотрю, как...

Ты не смотри украдкой на часы.
По-моему, нам рано расставаться.
Ещё качаются твои весы:
Вернуться к ней или со мной остаться.

Не тороплю тебя, её забыть.
Ты в этом сам лишь должен разобраться.
И хоть украдкой всё же смотришь на часы,
Но всё равно хочу к тебе прижаться:

Почувствовать тепло надёжных рук,
Какие и должны быть у мужчины
И поцелуй горячих крепких губ…
Но ты уходишь. Значит, есть причины.

Мне кажется, тебя я понимаю,
о том тебе пока не говорю.
но счастье близко и его я знаю,
тебе родной стихи я вновь дарю.

Тебе дарю я счастье и любовь,
тебе дарю весну, себе надежду.
и почему скажи все время вновь,
тобой одной родная только брежу.