Ещё один том

Стих посвящен моему отцу Чиянову Фёдору Степановичу, который освобождал Белоруссию и дошел до Кёнигсберга (Калининград), где был тяжело контужен и День Победы встретил в госпитале. За боевые заслуги был награжден: Орденом Красной Звезды, орденом Красного знамени,
медалью "За отвагу", "За боевые заслуги","За взятие Кёнигсберга". На войне был полковым разведчиком ( ходил в окопы врага за "языком").

Медаль отца в руке моей лежала,
Тяжелой ношей жгла мою ладонь,
Каким трудом она ему досталась...

Деревьев этих обнажение,
Листвы на них самосожжение,
Осеннее её кружение
Вновь перелистывают лист.

Ещё один безумный год прошёл,
И уплывает этот нежный шёлк.
Я благодарен, что тебя нашёл,
Хотя и не специалист.

На лодочке теперь своей судьбы
Мы уплывём до островка мечты.
И не услышит больше бог мольбы,
А только лишь его хвалы.

Чем больше в мире нашем святости,
Тем меньше у людей опасности,
Что у всех нас здесь кроме радости
Другие будут кандалы.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь...

Это сердце,
этот алый мешочек с дыханьем
в межрёберной клетке,
как надёжно он чувствует боль;
это значит – время не спит;
это значит – быть может, прощай;
это значит –
табачный дым облаков
в прохладе лаванды,
у погасшего летнего дня,
где грунтовые воды
несут свои мрачные тени,
как безбрежную
чёрную кровь,
к подошвам заката,
пока тонкие вздохи ветвей
и шелест травы,
отмеряют сухими глотками
воздух июля.
Там, поодаль,
скоро стихнут слова,
сквозь миндалины сосен
чуть...

Где пчела, там целый улей.
Я бегу оттуда пулей.
Жалко хоть у них и мелко,
Жалят очень даже метко.

Где же ты Олимпиада,
Ну на край Спартакиада?
Мне бы бег и триатлон,
Был бы я там чемпион.

Чтоб на пасеку за мёдом
С целью, или мимоходом,
Раз ещё один зашёл!
Уж извольте, ни за что!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013

Листья жёлтые падают с веток,
Отправляясь в последний полёт.
Реквием уходящего лета
Ветер в кронах деревьев поёт.

Манит в рощу листвы позолота,
Уводя от житейских забот.
Но душа растревожилась что-то,
Провожая ещё один год.

Наша юность весной отбурлила,
С летом зрелость простилась сама.
Осень мудростью нас наделила,
Сединой осыпает Зима!

Что смотришь, осень
Злато-карим взглядом!
Дождям унылым космы расплела.
В мои глаза
Вселилась ты печалью
И год ещё один мой забрала.

Чего стучишь,
В моё окно листвою.
Открыта дверь -
Пришла, так заходи!
И дождь, и листопад зови с собою.
Вот так вот вчетвером... и посидим.

А помнишь, осень?!
В золотую вьюгу
Услышала мой первый детский крик.
Ты стала для меня навек подругой.
Ты слышишь, осень -
У меня в крови!

Мне по душе
Твоя пурга шальная...

И вот ещё один дрянной денёк
Как огонёк сигары было потушен,
И тьма ползла на лампы огонёк
Как грешные собравшиеся души,

Шло Время на кривых своих ногах
В большом неинтересном циферблате,
И цокали копытами коняг
Его шаги, как прежде на Арбате;

Устали слушать: кресло, шкаф и стол,
В хороший день и в неудачный вечер,
Как будто кто-то шёл, и шёл, и шёл,
Гасил и зажигал: то бра, то свечи...

Зачем Ему так медленно ходить?
Воспоминанья Время навевает,
Как будто Тот, что приходил...

А Юнкерсы летят
И вот уже бомбят,
От ужаса душа, аж занемела,
Но сдачи нужно дать,
Пора атаковать,
Взлетает в небо капитан Гастелло.

Я помню этот бой,
Тогда над головой
Сверкали звёзды, асы и таланты,
Но в небе «наш» дымит,
Зениткою - подбит,
Не знают только «наших» оккупанты.

И пусть мотор горит,
Жаль экипаж молчит,
А смерть с косою рядышком сидела,
Ещё один заход,
Так вот колона, вот
Машина перед взрывом заревела.

Кто помнит этот бой,
Тогда над головой,
Когда одна...

Сумасшедший, бешенный, бегал по улицам
и кричал, заглядывая в лица прохожих, «вы
меня бесите, чего кривите вы свои рожи?»
а те, просто от испуга, страха за свою жизнь,
откуда не возьмись, появлялся, а он лыби-
лся, улыбался, сам себе был рад, насмехал
ся, дышал перегаром в лица, задавал и ещё
один и тот же вопрос: «айз? или не айз?» а
прохожий отвечал в ответ, айз, айз, (мол п
ривет, и отвянь, где ты взялся, на мою голо-
ву дрянь), а лихой ...............: «не отпущу», (т-
унгус...

Дрожит, волнует голос нежный
и высотой своей пленит.
Как-будто плачет безутешный
и колокольчиком звенит.

Он проникает прямо в сердце,
вот-вот заплачу с ним и я...
Он открывает к Музе дверцы
и говорит: "Люблю тебя..."

Поёт прекрасный Демис Руссос
и остаётся навсегда...
Не для печали, не для грусти
взошла чудесная звезда...

Прощай, прощай небесный тенор,
исполнен миссией своей...
Тебя оплакивает сцена -
ты столько лет был верен ей.

Ещё один алмаз ярчайший,
украсит память...