Его яду дней

Мы с тобою будто не знакомы,
И наши чувства покрыты пылью.
Но именно сейчас проявились симптомы,
И весь алкоголь я на землю вылью.

Ведь я люблю тебя сильней чем бутылку с ядом,
Раньше без тебя моя жизнь была сплошным адом.
Я сделаю всë, чтобы ты была со мною рядом,
Я буду самым сладким для тебя мармеладом.

Мармеладов

Моя душа фонит как изотоп,
Самого себя я разъедают.
Любима не верь ты в гороскоп,
Ведь без тебя я погибаю.

Радиации поток останови,
Умоляю, не отравляй ты ядом.
Не прожигай меня нейтронами любви,
Когда стоишь со мною рядом.

Забыв о всем, обнять тебя хочу,
И хоть в душе уран и стронций.
Я никогда тебя не отпущу,
Ведь я тебе не посторонний.

Твои частицы в сердце у меня,
А я стою, облученный тобою.
И что другие говорят, фигня,
Ведь я люблю и заберу тебя с собою.

Мармеладов

Когда мечта, пленившая падёт,
Злобным обернётся гадом!
Не вздумано зачавкал пулемёт,
Безумный зверь плюющий ядом.

Размнóжаться утопий корабли,
Умы сгорели, но мы не виноваты.
По улицам кричали и влекли,
Назойливо военные плакаты.

Без выбора смотрели прямо в пасть,
Боялись ствола сдавленных известий.
И смерть взяла оправданную власть,
Придя к толпе как суженной невесте.

И стройно шли в могилы мы толпой,
В одной тюрьме склонясь над чашей.
Хлеб каменный жуя с проточною водой...

Баба Тома познала в шесят материнство:
На помойке нашла дорогого сыночка,
И судьба, на которую б лишь материться,
Прощена была сразу досрочно, и точка.

Впрочем, был не такой, как заказан, сыночек:
Его череп был длинен, почти нефертитин,
И, тревожно пищащий как Гейгеля счетчик,
Не хотел, в общем, пищи: ни соски, ни тити.

Баба Тома пихала свой старческий палец
Ему в ротик открытый, - зачем, фантазёрка?
Потому что малЕц превращал его в смалец,
Истирая зубами, как мелкая тёрка...

Расскажи, как живешь ты, радость моя,
Ни вестей от тебя, ничего;
Тридевятое царство – твои края,
А твой край - в тридевятой степени дальности от моего.

Там, наверное, ад, а мне кажется, рай, -
Для меня рай везде, где есть ты,
Бронебойный снаряд попадёт в сарай,
Но увижу я здесь, как твои умирают цветы.

Обостряет обстрел обоюдно у нас, у обоих, обоймами зренье и слух,
Я в окне наблюдаю без сил:
Бьются листья кленовые красной конвульсией рук
В мои стекла.
Меня расцарапала пуля за...

А что сегодня происходит?
Тревога и Смятение изводят
Да почему? И где найти ответ?
Душа болит, искры в ней нет...

Ветром снежным вдруг подуло,
Любовь, и веру вихрем сдуло.
В айсберг сердце превратилось.
Надежда в дымке растворилась.

Да что ж такое? Что случилось?
Предчувствие змеёю затаилось.
И душу рвет на части злость:
А может это ржавый гвоздь?

Нет...Я так жестоко обманулась?
Гримасой боли криво улыбнулась...
Поверила во что? Мираж? Обман?
Недоверчиво в клубке шипит...

Я смотрю на свежий снег в поле,
Вспоминаю о тебе с грустью.
Переполнена душа болью,
И на сердце тишина, пусто.

Месяц март, а на дворе холод,
Но ведь было же тепло в доме.
Понимаю - был тогда молод,
И в желаниях своих скромен.

Повернуть бы время вспять разом,
Чтоб была бы со мной рядом.
Но бессилен в этом мой разум,
Он отравлен, как назло, ядом.

День уйдёт в небытие, что же,
Вслед за ним растает снег скоро.
Боль в душе меня давно гложет,
Начиналось всё с пустой ссоры...

28...

Она опять не разбавляет крепкий джин,
В её душе звучит не блюз, а старый джаз.
Всегда не нравилась размеренная жизнь,
Ей постоянно не хватало куража.
Она за столиком сидит в ночи одна,
И напевает про себя слова о том,
Как холодна сегодня пьяная луна,
Но к сожалению, не слышит их никто.

Она опять не разбавляет крепкий джин,
Читает исповеди тех, кто проклял всё.
Ей интересно, как наш мир пока что жив,
Могучим ветром далеко не унесён.
Она за столиком не чувствует обид,
Ни на друзей...

Как увидит Герасим кирпич,
Так застынет, как каменный, рядом,
Словно напрочь разбил паралич,
Или кто-то попотчевал ядом.

Не спеши утешать меня взглядом,
Не терзайся бессильем помочь.
Если буря, то значит, так надо,
Дневной сумрак сметёт тенью ночь…

Не бывает ненужных эмоций,
Проживая их, дышит Душа,
Кто отмерил достаточно порций
Смеха, грусти, дворца, шалаша?

Не спеши утешать меня взглядом,
Не терзайся бессильем помочь,
Ведь врачуют недуг сильным ядом,
Когда боль терпеть просто невмочь…