Его повести

Если Небом будет суждено,
Сложится мозаика из листьев,
Долетев под самое окно,
Цветом всех волнующихся мыслей…

Если Небом будет суждено,
Журавлиный клин под тост прощальный
Выпьет всё закатное вино,
Напоследок кликнув непечально…

Если Небом будет суждено,
Станет Осень, в плащике под пояс,
Лучшей из актрис немых кино,
Обратившей в кадры чью-то повесть
О дождях, отплакавших давно...
Или же, ни капли не расстроясь,
Новой темой ветреной в окно
Постучит мне… и в стихи укроюсь...

Всхлипнув, двери вокзала устало
Пропустили в утробу фойе.
Возле касс – наказание – валом
Отбывающих прочь в сентябре.

Свет рассеянный льёт мимоходом
Из высоких витражных окон,
Опуская на плечи народу
Неизбежность, пройти на перрон.

Объявление скушало звуки,
Расшифровывать – тот ещё труд.
И оттянуты сумками руки
В толкотне человечьих запруд.

Тётя в форменной синей пилотке
Очень строго глядит на багаж.
Впопыхах кто-то мчится за водкой,
Чтоб хватило до Питера аж.

А в вагоне...

Я мотылек нетлеющих огней
И я порхаю в лабиринтах.
Я повесть необузданных ночей,
Я расплетаю жизни нити.

Ты капля прошлых серых дней,
Ты путь неведомый и темный.
Ты узник гордости моей,
А я твой стражник невесомый

Он решил, что мы потомки мартышки,
Похотливой вороватой кривляки,
И нашёл учёный мир, что сей мистер
Есть оплот всех атеистов; (собаку
Хорошо хоть не назначил нам в предки…)

Он гипотезу придумал такую:
Всё развилось от «блохи» наименьшей,
Черепаха с моря вышла на сушу,
И в итоге выживает сильнейший –
Это вкратце. (Краткость чья там сестричка?)

Археологам наказ был конкретный:
Раскопать в слоях земной эпидермы
Доказательство – скелетик заветный –
Главный козырь...

В рыбалке кто-то ищет утешенья,
Кого-то дали хвойные зовут.
Я вспоминал различные лишенья,
Как был опасен наш нелёгкий труд.

Мне было лет 16, я – мечтатель,
Людей тут кормит горная река.
Она, как мать и как работодатель,
Ведь в городах работы нет пока.

Стояла осень, осень золотая,
Летела с сопок жёлтая листва,
Бежала речка чистая, живая,
И не нужны ни чувства, ни слова.

В домах уют, натоплено и жарко –
Сырой сентябрь июлю не чета.
Подруга наша здешняя – Рыбалка,
А в городах...

Ты далеко, а я блин рядом
С голимою своей тоской
А пацаны исходят ядом -
Ты думаешь, братан, на кой
Об этой (о тебе ну то есть)?
Забудь, наплюй и разотри
А я пишу уже не повесть
Роман конкретно о любви
Нанизываю буквы в строчки,
Такая шняга, охренеть
Мне кажутся пустыми ночи
И в листьях чудится мне медь
Медвежьей шерсти шелк и нега
И шелест быстрых птичих крыл
Эх, ёшкин палец, ща бы снега
Я б сердце в этот снег зарыл

…гудок
уходящего поезда,
И жизнь – как перрон, вокзал
Бездушного мега – полиса…

Зовёт ожиданий зал:

Кивок
головою встречному,
Ты – я, поцелуй, жара,
Немного минут о вечном… и:
«Погнали!.. Скорей!.. Пора!»…

Стекло,
неслучайно толстое,
Руки на прощанье взмах,
И жесты мои, и просто я…
Нет, слёзы в твоих глазах …

Гудок
уходящего поезда,
И жизнь, как перрон, вокзал –
Написана горькой повестью,
Где есть лишь твои глаза.

От любого звёздного Чертога
Не отъять что-либо, ни отнять.
Воля – состояние от Бога:
Не продать её и не отнять!

Ни от Звёзд и не земная повесть
Не РА-с-скажет, что несёт Куммир.
Ведь мерило Воли – это со-Весть.
Ну а со-Весть – то, что держит Мiръ.

Только Воля разорвёт границы
Низших, вы-мирающих Мiровъ.
Запорошет пеплом те глазницы,
Что не видят свет Род-ных костров.

Только Воля воз-Род-ит из праха
Не раба, а Сыновей Богов!
Ведь раба в миру ждёт ложь и плаха.
А Сынов – река...

Средь лесов и диких гор
Жил когда-то Святогор,
Обладал он дивной силой…

Так о том молва гласила:
“Богатырь и великан;
Дух ему богами дан,
Что гранитны скалы рушит,
Море превращает в сушу,
Солнце может погасить…
Стала мать-земля просить:
- Что наделали, вы, боги?!-
Я его носить не в моге!
На беду мою, на горе –
Эта сила святогорья…
И тогда великий Род
Изготовить велел гроб,
Чтобы в том гробу, отныне,
Дух хранился б, как святыня…”

Эту повесть вы слыхали? –
Ну, тогда пойду...

Встал Иаков преподобный,
Без торшера абажур.
Пред отцом отчёт подробный
Вкратце я перескажу:

«Над землёй той главный самый
Принял нас средь бела дня,
Говорил сурово с нами
В соглядатайстве виня.

Вёл себя как контрразведка,
Унижая пришлых лиц,
Что весьма бывает редко
При прозрачности границ.

У него система «Тополь»,
В бункере запас еды,
База в бухте Севастополь
И с рукою нелады -

Сохнет сошкой веретённой.
(У Иосифов такой
Был дефект приобретённый,
У Иакова - с ногой...