Его мёртвой точки

Как устает мать-пехота, и замолкнет бог войны -
Не спеша, скрипит телега, не спеша, звенят лопаты -
Это в ночь выходят с нашей и с немецкой стороны
Похоронные команды, похоронные команды.

Не курить! Не курят. Воздух спёртый.
Огонёк не нарушает тьму.
Сколько мёртвых! Боже, сколько мёртвых!
Тихих, безучастных ко всему…

Бы работу, да не эту! Бы работу, да не ту!
А с косой - где суховеи за день травы накалили!
Нынче было три атаки вот на эту высоту…
Это ж надо, сколько, гады...

В душе астронома не то чтоб зима,
Но здравие прозы царило,
Когда, в русых локонах, юность сама
Поэму ему говорила:

"Смотри, над забором у кромки куста
Открыто окошечко рая...
Так наша любовь, как вот эта звезда
Вовек пусть горит, не сгорая!"

Увы, моя радость! - научная весть
Венец парадоксов явила:
У звёздного неба особая честь
Пред всеми картинами мира:

Показывать смертным сегодняшний свет
Гирляндами близких сияний,
И то, чего нет уже тысячи лет -
Таков парадокс...

Царедворцы, царедворцы
До чего же вы хитры.
Всё вы видите, притворцы,
Через щелку, мне сдаётся,
Но храните до поры.

А когда для откровений
Обнаружите ходы,
Вы появитесь из тени
И царя благоволенье
Обретёте за труды.

Видит Иоав, Главком всех
Войск царя, что тот в тоске -
Сердцем царь с Авессаломом,
С сыном, что сбежал из дома
За границу налегке.

Грех его был очевиден
И в глаза бил, как фонарь -
Сына он убил Давида,
Но за дело – брат ехидный
Изнасиловал Фамарь.

Только...

Сердце не вздрогнет. Сердце не будет ныть.
Мы оставляем чёрные барханы дней.
На перевале, где ветер затеял выть,
встретим старуху, молча пойдём за ней.

Молвит старуха, чтобы в урочный час,
я приголубил нож для своих врагов,
после укажет, кто будет мёртв из нас,
под завывание в клети стальных песков.

Мир раскололся на мёртвых и на живых,
это прочтёшь без ошибки по крику глаз,
острые скалы - росчерком ножевых
красят, но скалы нынче нам не указ.

Тайной тропой мы уходим за перевал...

Река, что разделяет мир живых
И мир, ушедших на века от нас,
Величественный, мрачный и спокойный
В царстве Аида протекает Стикс.
На его берег только души мёртвых
Могут придти и ждать своего часа.
Часа, когда Харон в ладье своей
Причалит к берегу и заберёт их.
Стоны и плач Слышны на берегу.
И никогда ещё на берег Стикса
Не приходил тот, чьё не вышло время
Лишь мёртвому дано такое право
Медленно катит Стикс печали волны.
Всё, что так важно для людей живых
Становится...

Пройдя по узким, мрачным коридорам
Орфей предстал перед самим Аидом.
Владыкой мира мёртвых, братом Зевса
Было темно и грустно в тронном зале
Аид спокойно восседал на троне,
А рядом с ним стояла Персефона
Его законная и верная супруга
–Чего ты хочешь от меня, Орфей?
Ещё никто и никогда не мог придти
Сюда, пока не наступило время.
–Прошу тебя, Владыка мира мёртвых:
Верни мне Эвридику. Ведь она
Так мало радовалась Солнцу и цветам,
Совсем недавно мы с ней поженились.
Она же...

Серое небо наводит тоску,
Ты одиноко забилась в углу.
Падают слёзы на мёртвый цветок,
Хочется дать ему жизни глоток.
Смотришь на небо, на капли дождя,
Смотришь на время, стрелки крутя.
Так одиноко без ласковых рук,
Без жарких объятий и сладостных губ.
Был бы он рядом и только с тобой,
Нежно касался тебя он рукой.
Только украдкой посмотрит в глаза
И закричит от счастья душа.
Сердце забьется быстрее в сто раз,
Даже не нужно ей ласковых фраз.
Ты его любишь, как раньше не знала,
А...

Цветы былого
Живее всех живых.
Мёртвое - мёртвым.

Седьмое ноября день краха, смерть
России царской, переворот, через подлость
И подлог, узурпируют власть через корысть,
Обман! Смотрю на «поединок» и хочется кричать!

А почему Россия и монарх последний воевал?!
Он русских защищал, что гибли в первых лагерях
Талергофе и Терезине, Галиции и Буковины
Предательство и рок, иуды везде и в Ставке!

И благородство царя, и вера в свой народ,
Причина в чём падения России царской?!
Совпал год и число, и месяц, и не готов народ...

Запираясь в мёртвой тишине истёртого дня,
у бело-огненного тумана холода, у олова
расплавленной ночи, между строчек, между голых строчек,
сжавшихся в узел безмолвия проводов, у покрывала звёзд,
разбросанного случайным прохожим, отчаянным, безбожным
ритмом ветра, у разлитого полумрака любви,
невостребованной, забытой, избитой до каждой буквы, у рук,
изрезанных в полую ночь мёртвых вен, я успел
сказать тебе – мне ещё нужно твоё дыхание,
оборванное на полуслове декабрьского рассвета,
и...