Дыхание любимой смерти

А в нашем мире нынче листопадно,
От чаянья любви и наготы,
От части дара на душе отрадно,
И радость эту разделяешь ты…

И там , где время не течет до срока,
До рокового дня душа парит,
О, как она, взлетевшая высоко,
На грани сна и яви покорит

Тот мир, где осень нам весны милее,
И в звездный час любви и бытия,
Мы больше об ушедших не жалели,
Мы больше о минувшем, грусть даря,

Не думали, мы жили в эту осень,
В порывах ветра музыка слышна,
И только там, где он стихи приносит...

Я – гладиолуса цветок,
Захвачен утренним морозом.
Я – клена сморщенный листок,
Зимы щемящая угроза.

Я - лапка умершей осы,
Лежу под слоем льда и снега.
Я – свет погаснувшей красы,
Звездой упавшей в море с неба.

Я - выстрел страшный, роковой.
Я – крик в ночи, как будто птицы.
Я - запах нефти над рекой.
Я – книги жженые страницы.

Я – наводненье талых вод.
Я – ожиданье новых бедствий.
Я – кругосветный, крестный ход
Из мрачных похоронных шествий.

Я - тьма кромешная и тишь...

Пишу письмо наедине с собою,.
Не знаю как судьбу благодарить,
За то, что все написанное мною
Прочтешь, иначе и не может быть.

Не просто слово, нежное, простое
Ложится ровно на бумажный лист,
Строку рождает медленно собою,
Беспечной думы выражая мысль.

О, нет! Для тех, кто разделен судьбою,
Кто жаждет встречи, страстью одержим,
Осветит путеводною звездою
Оно счастливый путь сердцам двоим

И я пишу не потому, что годы
Гнетущей тенью, мрачною стеной,
Тиранством наделенные...

Живем,как бессмертные,
Голову пряча в делах.
Страх неизбежности...

Четыреста шестьдесят седьмой опус

Меж созвездий лилеи цветут,
Взнимем лики в холодную млечность,
Аониды хотя ли почтут
Май пенатов и нашу увечность.

Се юдицы опять веселы
И о них злые вдовы мелятся,
И гнетет вековые столы
Желть цветков, и оне веселятся.

Здесь любили и мы пировать,
Сгнили яства и сад неутешен,
Хоть явимся еще - обрывать
Звездный цвет с мертвожелтых черешен.

Четыреста шестьдесят восьмой опус
.
Золотыя шары отисним
Тонкой нитью червовой ли...

Вот здорово впечатаны стихами,
Дорожные картины вольных слов,
Свой мандарин обычными глазами,
Я не делю, на дольки от основ....
Но вдруг почую вдох хрустальный,
Блеснувшею водою чьих то слов,
Я восхищен как будто снами,
Я в зал шикарный вновь войти готов.
Согреет свет и зацветет во мне,
Нежданный в не бывалости цветок
И будто знает не от дружбы ток
Все это было, но когда и где..
И я конечно в свет уверен,
Что мне потенциально рад,
Мной вдруг всеснадобьем измерен,
Серьезно сладкий...

Ветер холодный пронзительным криком
Ставнями бьется в окно.
Душу скребет продирающим визгом…
Предрекая, что все решено…
Черною птицей в окна не бейся,
Осипший - меня не пугай.
Лучше ты к небу самому взвейся-
Судьбу мою с Богом решай.
Воем свистящим сорвать хочешь душу
С озябшего сердца – не смей!
Ее не отдам! Умереть будет лучше,
Но только лишь за руку с ней.
С костлявой старухой, хохочущей жутко,
Беседы еще не вела.
Хотя я на грани. Лишаюсь рассудка,
А может, уже лишена.
Мрачный...

Сколь весною урочно письмо,
Аонид лишь брильянтами тешат,
Вейтесь, звезды, Асии трюмо
Нас явит и Цианы опешат.

Хоть архангелы помнят ли сех
Златоустов, терницы вознимем –
Соглядайте еще в небесех
Вишни, агнцев, мы золото имем.

Вакх нестойкий астрал оцветил,
Где порхали блеющие Евны,
Их туда ль и со ядом впустил
Падший ангел успенной царевны.

Шестьдесят шестой опус

Будет майский ли сад под луной
Во холодной опале томиться,
У Гиад воспируем весной,
Аще некуда боле...

Четыреста семьдесят пятый опус

Чермных роз ароматы пьянят
Бедных рыцарей, бледных апашей,
Май вознесся и кущи манят
Див и агнцев порфирною чашей.

Обернитесь, Гиады, камней
Мы черствее, из штофов меловых
Яд цедим, соглядая теней,
Буде пир во трапезных столовых.

Как упьется аидская рать,
Ханаан черепки отсчитает,
И явимся тогда умирать
В майском золоте, кое не тает.


Четыреста семьдесят шестой опус


Май волшебный, цвети и лелей
Тень Венеции, злать Одеона,
Мы любили...

Перестань разговаривать, выйдя во двор, с птица-
ми, собаками и котами, никто, всё равно не пове-
рит, а мы, что ты бессмертен, (с вами-нами) и не
бойся, зажмуривая глаза и поднося руки к своему
лицу, бормоча при этом: « только не по голове»
нет, не будут тебя бить, поверь в это, (мне), сегод-
ня, все и так устали, и не объясняй, что ты работа-
ешь свечою в соседней церкви-храме и не надо
вертеть головой, все и так тут, на месте, рядом,
«адом не напугать никого при жизни, среди...